Прогулка заграницей

— Ну, я удовлетворенъ, я видлъ важнйшія достопримчательности Швейцаріи — Монбланъ и зобъ — теперь домой!

ГЛАВА XVII

Въ Женев, въ этомъ восхитительномъ город, гд изготовляются самые точные часы для всего свта, но гд собственные городскіе часы не показываютъ времени врно даже случайно, мы провели нсколько пріятныхъ дней, отдыхая посл понесенныхъ трудовъ.

Женева переполнена маленькими лавченками, а лавченки передолнены различными привлекательными бездлушками; но если вы зайдете въ такую лавку, то продавецъ такъ надостъ вамъ приставаніями купить то ту, то другую вещь, что вы рады будете выбраться оттуда и ужь вторично повторить попытки не отважитесь.

Женевскіе лавочники, даже самые мелкіе, не мене настойчивы и надодливы, чмъ продавцы того чудовищнаго улья Парижа, Grands Magasins du Louvre, гд низшаго разбора назойливость и приставанье возведены въ науку.

Другая скверная черта, это разнообразіе цнъ въ маленькихъ лавочкахъ Женевы. Какъ-то разъ я остановился посмотрть на выставленную въ окн очень хорошенькую нитку дтскихъ четокъ. Я любовался ею, но купить не намревался, такъ какъ не имлъ въ нихъ нужды; врядъ ли даже я и носилъ когда четки. Въ это время изъ лавки вышла продавщица и предложила мн купить вещицу за тридцать пять франковъ. Я сказалъ, что это недорого, но что она мн не нужна.

— О, сударь, но он такъ хороши!

Я согласился съ нею, но отвчалъ, что он совсмъ не подходятъ къ человку моихъ лтъ и характера. Тмъ не мене, она бросилась въ лавку и, вернувшись съ вещицей, старалась насильно всунутъ ее мн въ руки, говоря:

— Вы только посмотрите, какъ он красивы! Конечно, г-нъ возьметъ ихъ; я отдаю ихъ г-ну за тридцать франковъ. Что длать, это убытокъ, но надо же жить!

Опустивъ руки, я пытался тронуть ея сердце своею беззащитностью. Но не тутъ-то было; она завертла на солнц четками передъ самымъ моимъ носомъ, восклицая:- О, г-нъ не можетъ не взять ихъ! — Затмъ, она повсила ихъ на пуговицу моего сюртука и, сложивъ съ покорною миною руки, сказала:- Куда ни шло, тридцать франковъ; это просто невроятно дешево за такую хорошенькую вещицу! Пусть Богъ меня вознаградитъ за эту жертву.

Отстранивъ отъ себя вещь, я вышелъ изъ лавки, покачивая головою и улыбаясь въ глупомъ замшательств. Не обращая вниманія на прохожихъ, которые начали останавливаться и собираться около насъ, женщина выскочила за мной изъ лавки и, потрясая четками, кричала:

— Сударь, возьмите ихъ за двадцать восемь!

Я покачалъ головой отрицательно.

— Двадцать семь! Это громадный убытокъ, это просто разоренье, но возьмите, только возьмите ихъ!

Я продолжалъ отступленіе и трясъ головою.

— Mon Dieu, уступаю ихъ за двадцать шесть! Такъ и быть, идите же!

Но я не уступалъ. Все время около меня находилась маленькая двочка, англичанка, со своей нянькою; он и теперь шли позади меня. Продавщица бросилась къ няньк, вложила ей въ руку четки и сказала:

— Г-нъ беретъ ихъ за двадцать пять! Отнесите ихъ въ гостинницу, онъ пришлетъ деньги завтра утромъ, черезъ день, когда ему заблагоразсудится. — Затмъ, обращаясь къ ребенку:

— Когда твой папа пришлетъ мн деньги, приходи и ты, мой ангельчикъ; я дамъ теб кое-что, о, какое хорошее.

Это спасло меня. Нянька отказалась отъ четокъ наотрзъ, и инцидентъ былъ поконченъ.

«Достопримчательности» Женевы не многочисленны. Я сдлалъ попытку разыскать дома, гд нкогда жили два самыхъ непріятныхъ человка, Руссо и Кальвинъ, но безуспшно. Отчаявшись въ поискахъ, я ршился идти домой, при чемъ оказалось, что, благодаря удивительнымъ свойствамъ города, гораздо легче на это ршиться, чмъ выполнить. Дло въ томъ, что я заблудился въ этихъ узкихъ и извилистыхъ улицахъ и проплуталъ въ нихъ въ теченіе часа или двухъ. Наконецъ, выйдя на какую-то улицу, которая показалась мн знакомою, я сказалъ про себя: «Ну, теперь я дома». Оказалось, что я ошибся; это была «Адская» улица. Скоро я нашелъ другую улицу, которая тоже казалась знакомою. «Ну, — сказалъ я, — теперь-то я ужь наврное дома». И ошибся вторично. Это была улица «Чистилища». Немного спустя я опять подумалъ. «Н_а_к_о_н_е_ц_ъ-то я выбрался, теперь…». Но увы, это была «Райская» улица. Я находился еще дальше отъ дома, чмъ былъ прежде. Довольно странныя названія для улицъ, но, вроятно, авторъ этихъ названій былъ Кальвинъ, «Адская» и «Чистилище» подходили къ двумъ улицамъ, какъ перчатка на руку, но названіе «Райская» дано, вроятно, въ насмшку.

Выйдя, наконецъ, на берегъ озера, я уже зналъ, куда идти.