Проект «Белый Слон»

–Ты думаешь, я тебе завидую? А, Лёха? – Алексей понуро опустив голову, молчал, – да нихрена! Подумаешь, тёлка молодая…, да у меня их! Батальон! Только свистни! До Москвы "раком не переставишь"! Да и не красавица она, никакая, так себе, на троечку, пока молоденькая, постареет, ведьма-ведьмой будет, "цыганка", – вильнув в сторону всей рожей от вопросительно вскинувшегося взгляда Алексея Петровича, продолжил, глядя в лобовое стекло, – а я же попытался к ней "подкатить", меня ж, ты знаешь её авторитетными связями не запугать, я с чеченами дела делаю, а если их не боишься, кто тебя вообще может напугать? В-общем, в прокуратуре областной, года полтора назад, пересеклись, похрен ихние камеры, притиснул её к стенке…, а она, спокойно так, даже не истеря как они обычно – "лапы", мол убери, молча так – на меня посмотрела, я аж пёрнул от страха, как ночью, когда бывает приходит непонятно что и ходит у меня по квартире…– замолчал("а она мне ничего не рассказывала…, эх, Маша, Маша, девочка моя дорогая, сколько ж ещё всего, я про тебя не знаю?"), – и фигура, у неё, так себе, кожа да кости, подержаться не за что, как у балетных. А что ты думаешь? Были у меня, и не один раз, тоска, как куклы деревянные в постели, да и модели эти, хвалённые, королевы красоты, по которым все слюни пускают, то же самое, ощущение утром, как будто ночь в обнимку с канатом в постели провёл, ну тем самым, который в спортзале висит, как будто пыжился, пыжился, а "до верха" так и не долез…, никак…, по мне, так никого лучше простых наших баб, которые где-нибудь на заводе или на стройке…, душевные они, разбитные…, дуры конечно, но уж лучше, чем эти, сильно умные…, вон как помнишь? Натаха моя, или Любка твоя, помнишь как они дружили? Эх, Любаша, Любаша…, зря ты на ней тогда не женился, прям твоя она была, настоящее семейное счастье…

Ощущая вновь всплывающую в сердце дикую боль и тоску, Алексей Петрович взявшись за наружную ручку джипа, приговорил:

–Заводы все позакрывались. И на стройках сейчас, одни таджики, гастарбайтеры, – гильотинным ножом хлопнула тяжёлая дверка, – всё, бывай, – махнул напоследок рукой, тупо уставившемуся в арку выезда со двора, Пашке и пошёл налево, в узкий пешеходный проход между домами…

Стоящая обняв, обхватив обеими руками, руку жениха, невеста, ни полсекунды не могла устоять спокойно на месте. Дёргающаяся взглядом: то направо, то налево, то наклоняясь вперёд, разглядывая неторопливо ходящих туда-сюда пономарей, то оборачиваясь назад и диким шёпотом что-то говоря своей маме, переполненная радостью Жанна напоминала искрящуюся бенгальскую свечу.

–Дура, – покосился на жену Алексей, – дура набитая, радуется она…, нашла чему…

Мгновенно сосредоточившаяся, встревоженная, как врач скорой помощи при виде тяжелораненого в автокатастрофе, Жанна оглянувшись на небольшую кучку гостей Праздника:

–Мы сейчас…, – потащила мужа за ближайшую колонну, притиснула его спиной к углу, между иконами Иверской и Трёх Святителей, – Лёшка, перестань! Не хулигань! Не хулигань – я кому сказала! – подняв обеими руками подбородок Алексея, вгляделась прямо в зрачки, – я тебя люблю, правда Люблю, больше жизни своей люблю, верь мне!

Покосившийся в сторону, скрывшей жениха и невесту, колонны отец, со вздохом, еле ворочая полупарализованным после инсульта языком, проинформировал внимательно слушающую маму:

–Знаешь, а я ведь до последнего момента, прям вот до этой минуты не верил, что ему от неё – ничего не надо, – пожав плечами на вопросительный взгляд жены, – в смысле телесного, материального, ничего…, ему лишь бы она была, жила на свете, а с ним или нет, это второстепенно…, удивительно, он же прямо благоговеет перед ней…

–Зато она не так, – категорично перебила жена разведчика, – ей наоборот, всё, абсолютно всё от него необходимо нужно, от и до, в полную и нераздельную собственность. "Хозяйка медной горы", эгоистку мы с тобой, Валера, вырастили, законченную эгоистку, гордость у неё – как Эверест…

–Ну вот, он ей эту гору и перемелет, а другого, любого, она бы – "стёрла в порошок", вот так то, Танюша, – резюмировал глядя на возвращающихся на своё место новобрачных, – милые бранятся – только тешатся…

В коридоре послышалось шлёпание босых мокрых ног. Кое-как завернувшаяся в полотенце, еле сдерживающая нетерпение скорее вернуться в объятия законного супруга Жанна, начав снимать полотенце, остановилась прижав его локтями к груди:

–Не смотри! – повелительно топнув ножкой, скомандовала, – не смотри, кому сказала! Отвернись!

Алексей рассмеявшись послушно закрыл лицо руками:

–Жанка, ну ты дура! Правда дурочка, – прижав к себе тающее нежностью тело, только что ставшей женщиной, новобрачной, – сначала дала, всю себя рассмотреть, а сейчас то чего?

–Ну мало ли…, я так-то, стеснительная девочка, – прошептала прямо в ухо Алексею Жанна.

–Действительно – девочка, для меня, что ли, себя сохранила, – тут  же похолодело в груди от сказанных слов у Алексея Петровича.

Отпрянувшая от него, вскинувшаяся как атакующая змея, Жена что есть силы влепила оплеуху зарвавшемуся Мужику.