Проект «Белый Слон»

–Папа твой, он молодец, он хороший отец, правильный, переживает, заботится о тебе, не хочет, чтобы ты свою жизнь погубила…, со мной…, в-общем, специально для того, чтобы поговорить со мной, он в Нижний прилетел, узнал что я там, в командировке шабашу, и прилетел. Зря конечно, он всё это затеял, но и его понять можно, одна-единственная дочь…, короче, подручники его, меня задержали, к нему, в кабинет, в областную контору по видимому, по дороге "давили", а потом, в кабинете, он, один на один, "пробить" меня попытался…, ну, само собой, ничего у него не получилось, велел отпустить, даже в аэропорт меня подвезли, чтобы на рейс не опоздал. Маша! Я его даже "пальцем не тронул", да как бы я смог? Это же твой отец!

–Инсульт у него, – всхлипнула Жанна, – видимо уже позже, когда ты уехал. Всё-таки не прошёл без последствий ваш разговор, да по-другому и быть не могло, никогда это без последствий не остаётся…, я машину здесь оставлю, на такси в аэропорт, самолёт первый только утром…, можно я до утра у тебя останусь?! – взмолилась, – не выгоняй меня, мне и так, сегодня, досталось!

–Можно, можно…, только, чур, не приставать…, и тапочки одень, полы холодные, куда опять свои задевала? – со вздохом погладив незнающе подёргивающиеся плечики, – на, мои хоть одень, а то застудишься, не дай Бог.

Заёрзав на коленях, с радостной готовностью засовывая изящные ножки в старые заношеные шлёпки,  "кошечка" хитренько замурлыкала:

–Ух, ты! Какие тёпленькие! Алёшка, а ведь ты мне врёшь. Говоришь, не надо тебе ничего…, спокойно потерпеть можешь…, ну в смысле по мужской части…, а я вот сейчас, прямо сейчас, чувствую, что это не так! Совсем не так!

–Да что это за несносный ребёнок! – приподнимая за талию, попытался снять с колен девушку Алексей.

–Всё, всё! Не буду, не буду! Не надо меня спихивать, – прижав к груди покорно сдавшуюся в плен голову мужчины, заперебирала пальчиками волосы, что-то там выцарапывая и сдувая, – недотрога ты моя…, надо бы тебя подстричь…, и шампунь…, что-то ты совсем там без меня запаршивел, на пару месяцев нельзя без присмотра оставить…

(Три года спустя):

Еле передвигающий ноги, старый до невозможности, священник, выполз из алтаря через дверь левого придела. Поправляя, только что надетую епитрахиль, на висящем  где-то в районе коленок, животе, повернулся к иконостасу и,  придерживаясь левой рукой за аналой, неторопливо перекрестился, бормоча молитву. Повернувшись к вставшим со скамейки Алексею Петровичу и Жанне, поёрзал по сморщенному, как полуторагодовалая картошка, лицу, толстенными очками и призывающе махнул рукой.

–Машенька…, миленькая…, может всё-таки не надо? – голос Алексея дрогнул от неизъяснимой жалости к себе и к ней.

–Алёшенька, не надо опять…, умоляю тебя…, ты же сам сказал, что, если он благословит, тогда ВСЁ, – подбородок готовой расплакаться Жанны дрожал как у маленькой, несправедливо обижаемой девочки, – Малыш, ну сколько уже можно меня мучать?

–Ну, ладно, всё, прости, прости, – решительно, как перед прыжком в холодную воду, выдохнул Алексей, притянув девушку к себе, чмокнул в лоб, – иди.

Понурая, как ведомая на заклание овечка, Жанна с усилием заставив себя отпустить его руку, побрела вперёд.

"Господи! Что мы делаем? Господи! Зачем? Вон она как идёт, носками загребает, как будто на верёвке её волокут. Мучать…ох, ненаглядная моя, сколько у нас ещё скорби впереди, это ещё даже и не цветочки были…"

–Ну всё, ну всё, ну ладно, ну ладно, – ласково шамкал беззубым ртом батюшка. Накрытая епитрахилью, находящаяся "под Крылом Божьим", исповедница вся дрожала, слегка подвывая от раздирающих её рыданий. Неуспеваевыемые вытираться с мокрых щёк слёзы, капали то на распятие, то на евангелие, – ну, что ты мне тут, за "вселенский потоп" устроила? – обняв обеими руками за голову, притянул к своей груди. Исповедница завыла в голос, "волчий крик" жутким эхом метнулся в абсолютно пустом храме. Батюшка успокаивающе помахал в сторону подскочившего было со скамейки Алексея Петровича и присевшего рядом с ним нового, молодого настоятеля…

–Благословлю я вас…, ты ж от своего не отступишься – хоть на куски тебя режь, – прожевал сквозь заросший рот, произнеся разрешительную и снимая с головы Жанны епитрахиль, прошедший через ВСЁ православный.

–Батюшка, я понимаю, я всё понимаю, что не легко с ним будет, но и без него мне не жить, я пробовала, не получается, хоть в петлю головой… – радостно затараторила Жанна.

–Ну, ну, ну! – властно-грозно прервал Священник, – это, что ещё такое? Только что Поисповедалась!

Махнув рукой подозвал обоих мужчин: