Продавец приключений

Наш испытанный предводитель вдруг оказался дома. Он вышел к нам совсем ещё не причёсанным. Его жёсткие волосы торчали в разные стороны, словно колючки ежа.

– Понимаете… – начал он, покраснев, но мы перебили его, рассказали о своём открытии.

– Кого ещё нет? Зои? Надо её разбудить. Идёмте, – сказал решительно Феликс.

Он наскоро пригладил пальцами свои колючки, и мы отправились дальше.

Как мы и чувствовали, Зоя ещё и не думала просыпаться. Так сказала мать, вышедшая на наш звонок. Мы объяснили, в чём дело, и попросили, чтобы она ради такого исключительного случая разбудила дочь.

– Базиль Тихоныч родился первого апреля? – ужаснулась Зоина мать и категорически отказалась будить.

Тогда мы помчались во двор, под Зоино окно, и исполнили песню «Раскинулось море широко», заменив все слова одним словом «варенье».

Но Зоя не откликалась.

– Наверное, потому, что грустный мотив. Попробуем что-нибудь весёлое, – сказал Феликс и затянул всё то же «варенье» на мотив «Калинки-малинки».

Мы с Яшей дружно подхватили песню, и наконец магическое слово, распеваемое на всякие лады, проникло в сознание спящей. Она высунулась из окна и, протирая глаза кулаками, спросила, в чём дело.

Я сказал, что произошло событие самой чрезвычайной важности и нам необходим её мудрый голос. Зоя пообещала тотчас одеться и выйти во двор. Но мы прямо-таки извелись от нетерпения, пока она присоединилась к нам.

Собрание наше проходило на брёвнах. Вопрос был один: как нам теперь относиться к рассказам человека, который, оказывается, появился на свет не в какой-нибудь другой день, а именно первого апреля.

Первым взял слово Феликс.

– Ребята, а чего мы ломаем голову? – сказал он вдруг. – Это же здорово, что Базиль Тихоныч родился первого апреля! Теперь лично я буду верить ему совсем по закону.

– И я тоже, – сказал растерянно Яша.

– Мальчики, очень хорошо, что вы мне сказали, – произнесла Зоя, – а то я, признаться, немножечко сомневалась. Ну, считала, почему же мы не верим другим, когда они врут, а слесарю должны верить.

– Он не врёт, – сказал я, обидевшись за слесаря.

– Ну ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – сказала Зоя с досадой.

Мы стыдливо переглянулись: забегали, подняли панику, а на самом деле всё складывалось даже очень хорошо. Лучше и не придумаешь.

– Яша, это всё ты, – сказал я, чувствуя, что поступаю несправедливо.

– При чём тут я? Если на то пошло, это ты всполошился первым, – обиделся Яша. – «Ты же сам говорил, ты же сам говорил»! – передразнил он меня.

– Хватит вам, – вмешался Феликс. – Яша, помолчи. А ты, Вася, лучше скажи, когда пойдём на день рождения? Сколько нам ждать ещё?

– Не знаю, – ответил я, растерявшись. – Он говорил: приходите завтра. То есть чтобы сегодня мы пришли.

– Яш, сходи к нему будто по делу. Вам ведь всё равно звать слесаря-водопроводчика. Наверное, он за чем-нибудь да и нужен, – сказал Феликс. – Он увидит тебя и скажет сам, когда нам приходить.

Это было не похоже на деловитого Феликса. Если он считал, что что-то нужно, то делал сам, не сваливая на кого-то.

Но и тихоня Яша сегодня был просто неузнаваем. Давно мы не видели, чтобы он наскакивал, точно петух.

– У нас раковина только ещё засоряется, – возразил Яша задиристо. – А вот у вас вода уже плохо идёт. Мама твоя сама говорила.

– Господи, какие лентяи, – пожаловалась Зоя. – Так и быть. Чтобы вы не спорили, к слесарю пойду я.

Тут мы и вовсе едва не скатились с брёвен. Чтобы Зоя да вызвалась что-нибудь сделать сама? С нами сегодня что-то творилось. Каждый из нас был не похож на себя.

Зоя откусила от бутерброда огромный кусок – она, как всегда, появилась с неразлучным бутербродом, – так вот, она жадно откусила от него, будто набрала больше воздуха, перед тем как нырнуть в холодную воду, и, прожевав его при нашем уважительном молчании, ушла в подвал.

Мы ждали её, не сводя глаз с дверей котельной. По нашим расчётам, уже прошло десять минут, а Зоя не возвращалось. Не было её, когда миновало полчаса. Через сорок минут мы подумали, что с нашей посланницей что-то приключилось, и пошли узнать, в чём дело.

Мы заглянули в приоткрытую, как всегда, дверь каморки, и нашим глазам открылась возмутительная картина: Зоя сидела в замечательной каморке слесаря и беззаботно пила чай в компании с хозяином, истопником Иваном Ивановичем, и котом дядей Васей.

Пирующие расположились вокруг ящика, застеленного газетами. Этот самодельный стол украшали жестяной чайник, бутылки с фруктовой водой и тарелка с горой печенья.

– А мы вас ждём-ждём, – сказал Базиль Тихонович с упрёком. – Зоя сказала, что вы придёте с минуты на минуту. Что вы просили так передать. Правда, Зоя?

Зоя кивнула и как ни в чём не бывало сунула в рот добрую половинку печенья.

– Да мама просила пол подмести, – сказал Феликс, отводя взгляд в сторону, хотя сегодня был тот единственный день, когда разрешалось говорить неправду.

– А я бегал за хлебом, – солгал Яша и отчаянно покраснел.

– А я мыл посуду, – ляпнул я, не придумав ничего другого.

– Что ж, дело молодое, – произнёс истопник Иван Иванович совсем ни к селу ни к городу.