Продавец приключений

Интуиция виновато опустила голову, я ободряюще похлопал её по холке, и мы стали ждать, что будет дальше.

Постояв некоторое время спиной к столу, штурман Федя повернулся, подошёл к карте и, бросив на неё взгляд, крикнул Косте:

– Поворот двадцать градусов!

«Пора!» – подумал я и выбежал вон из рубки.

Будь на моём месте хотя бы младший матрос, он бы предостерёг штурмана. Но юнге ещё рано было разбираться в премудростях навигации. И потому он не мог знать, что странный мальчик, вдруг найденный на буксире, проложил курс прямо на рифы. Но зато юнга мог вовремя заметить рифы, потому что у него были самые молодые и зоркие глаза.

И я, выбежав на палубу, первым делом воспользовался этим правом – сразу увидел острые грозные рифы, выступавшие из пучины под самым носом нашего буксира.

– Прямо по курсу рифы! – крикнул я капитану, стоявшему на мостике.

– Спасибо, юнга! Ваш случайно брошенный взгляд спас наш буксир от неминуемой гибели, – похвалил меня капитан и скомандовал: – Право руля!

Но тут же появился боцман и доложил:

– Капитан, стоило вам подать команду, и руль сразу вышел из строя!

– Тогда мы погибли, – мужественно заметил капитан и посмотрел на меня с тайной надеждой.

Самообладание и законы приключений не позволяли ему сказать прямо: «Юнга, пусть вам в голову побыстрее придёт дерзкая идея, которая поможет спасти наше старое доброе судно. Ведь вы по штату самый проворный, находчивый из нас».

Я и сам знал, что только мне под силу спасти команду и буксир. И до сих пор у меня это каждый раз каким-то непонятным образом получалось.

Но теперь обстановка оказалась такой безнадёжной, что даже я бы показался полным безумцем, если бы попытался искать пути к нашему спасению.

Капитан и сгрудившаяся вокруг него команда прочитали это на моём грустном лице и приготовились встретить гибель, как и подобает мужественным морякам. И только мальчишка – главный виновник – бегал по судну и счастливо кричал:

– И уже ничего нельзя сделать! Ура! Ну-ка, волна, ударь посильнее!

И, словно услышав его просьбу, огромная, жуткая волна растолкала своих меньших сестёр, подхватила буксир и, раскачав его взад-вперёд, чтобы удар вышел сильней, понесла на острые угрюмые скалы, торчавшие из воды.

Я смотрел на приближающиеся страшные рифы и с печалью думал о туапсинской детворе, которая ждёт не дождётся нас с запасом дыма.

И вдруг мне в голову пришла отчаянная мысль.

«А что, если… – сказал я себе. – Рифы, они же не сплошные. Они, как и мы, состоят из молекул. А между молекулами всегда есть небольшие пустоты. И если направить судно так, чтобы наши молекулы как раз прошли через эти пустоты?»

– Прошу всех замереть на местах! – крикнул я звонким юношеским голосом и направил наши молекулы – и корабля, и членов команды – в пустоты, намеченные мною в рифах.

Мы прошли сквозь грозные скалы, точно нож сквозь растаявшее сливочное масло. Когда рифы остались за кормой, я вернул руль матросу Косте и огляделся. Все мои товарищи стояли на своих местах, живые и невредимые. Даже явившийся в последний момент Пыпин и тот замер там, где его застала моя просьба. Такое с ним случилось впервые с тех пор, как мы полвека назад случайно расстались на пирсе Новороссийска.

И всё же кого-то не хватало. Я бросил взгляд за корму и увидел Толика Слонова, держащегося обеими руками за гребень рифа. Мне сразу же стало ясно, что произошло. Вопреки моей просьбе непослушный мальчишка продолжал бегать по палубе, и одна из его молекул зацепилась за молекулы скалы.

Но рассуждать было некогда. На мальчика надвигалась та самая ненасытная волна, которая только что пыталась разбить наш буксир о рифы. Потерпев неудачу, она повернула назад, намереваясь выместить на Толике всю свою неизрасходованную ярость. Поэтому я, не раздумывая, бросился в океан и выхватил его у волны перед самым её носом. Мы укрылись за противоположной стороной скалы, и волна промчалась мимо нас, как говорят, с пустыми руками. Пока разъярённый вал разворачивался, чтобы снова напасть на нас, я подхватил Толика под мышки и благополучно доставил на борт нашего славного корабля.

Когда мы ступили на палубу, к Толику подошёл капитан и укоризненно сказал:

– Вот к чему приводят шалости. Ведь прежде всего ты мог погибнуть сам.

Я увидел за его спиной обиженное лицо штурмана Феди.

– Но ничего же не произошло? – возразил Толик капитану и штурману.

– То есть как – ничего? Ты мог утонуть, – пояснил капитан.

Толик засмеялся и сказал:

– Ну и что же? Зачем тогда путешествуют люди? Разве не ради риска и острых ощущений?

Тут даже удивился я, повидавший всякое на своём веку, в том числе и то, чего не было. Удивился тому, что такой большой мальчик до сих пор не понял, ради чего путешествуют люди.

– Кто вы, в конце концов, и как всё-таки к нам попали?! – воскликнул капитан, потеряв терпение.

– Ну, если вас это очень интересует, ладно, я расскажу, – важно пообещал Толик.

К этому времени ураган, конечно, ушёл. На небе появилось жаркое, ослепительное солнце, которое тотчас же высушило всех промокших.