Проблема с миром

– Ты вроде говорила, что у тебя все дни тяжелые?

– Скажем так, я на ней несчастлива, но меня это удовлетворяет.

– Итак, что же привело тебя на мой маленький островок Стирии в Срединных землях? – Бармен, задрав рыжие брови, отхлебнул из стакана свое омерзительное пойло. – Или ты в самом деле просто зашла сюда, чтобы выпить?

– Мой работодатель… желает встретиться с твоим.

Рыжие брови всползли еще выше:

– Костлявый? Хочет встретиться с Витари?

– Обойдемся без посредников. – Вик опрокинула в рот остатки жидкости. – Король Орсо хочет встретиться с королем Яппо.

Даже обезьянка смотрела на нее потрясенно. Вик поставила пустой стакан обратно на стойку.

– Налей нам еще по одной, ладно?

Завтра наступило

Глядя на Вальбек, Броуд не мог поверить, насколько здесь все осталось по-старому.

Меньше года назад над этими фабриками вздымались клубы дыма, от них не оставалось ничего, кроме обугленных остовов. Теперь остовы были по большей части снесены, и на их месте вздымались трубы еще выше прежних, извергавшие клубы дыма гуще прежних. Повсюду царил тот же вечный сумрак, от дыма все так же першило в горле, все так же воняло нестираным и не поддающимся стирке бельем. Из дверей литейных вырывались все те же снопы искр, клубы пара и обрывки старых рабочих песен. Река текла мимо тех же вонючих берегов, вновь покрытая пятнами от красильных мастерских выше по течению, все так же забитая лодками и клочьями разноцветной пены, взбитой водяными колесами еще бóльших размеров, чем прежде.

Разрушения, вызванные мятежом, нисколько не отпугнули инвесторов, а лишь открыли им дорогу для новых возможностей. Повсюду возвышались строительные леса, словно гигантский паук опутал город своей паутиной. На улицах по-прежнему встречались баррикады, однако теперь они были сооружены из заостренных кольев, а не из разломанной мебели, и стояли на них не оборванные ломатели, а королевские гвардейцы в ярких мундирах, готовые раздавить любые признаки неповиновения всем весом тяжеловооруженного неудовольствия его величества. На улицах вокруг мануфактур было не протолкнуться: разоренные и нуждающиеся стояли в бесконечных очередях, а на них сеялся дождь, черный от сажи. Единственное их отличие от тех жалких процессий, в которых год назад выстаивал Броуд в поисках работы, состояло в том, что эти были еще длиннее.

– Кто-нибудь знает человека по имени Сарлби? – спросил он, поднимая кулак. – У него такая же татуировка, как у меня.

Теперь он больше не пытался ее скрывать.

Кое-кто испуганно отпрянул. Кто-то покачал головой. Некоторые, казалось, вообще его не услышали, погруженные в собственные унылые мысли.

Здание банка уже почти отстроили заново, со стен счистили лозунги сжигателей, с площади перед судом убрали мусор. Впрочем, три сооруженные там виселицы работали почти в том же бодром темпе, как когда делами заправляла Судья. За углом не менее деловито работала горстка шлюх – в перепачканных нарядах, с крашеными лицами, подтекшими от летнего дождя, с собранными кверху волосами, открывавшими покрытые синяками шеи, и подобранными кверху юбками, открывавшими бледные ноги.

– Эй, девчонки, вам не встречался человек по имени Сарлби? – спросил Броуд, поднимая вверх серебряную монету.

– Если хочешь говорить с девочками, нужно заплатить, – сказал ему вынырнувший невесть откуда, похожий на крысу сутенер.

Броуд глянул на него:

– Уверен?

Тот помрачнел, дернул лицом и нырнул обратно в свой темный переулок. Броуд повернул руку тыльной стороной:

– У него такая же татуировка.

Ближайшая из женщин покачала головой. Он все равно дал ей монету.

– Что ты за нее хочешь? – спросила она.

Броуд прикинул, сколько ей может быть лет под всей этой размазанной штукатуркой. Молодая, примерно как Май. Может быть, даже моложе.

– Бери так.

Он побрел по трущобной улочке невдалеке от того места, где они когда-то жили. Вместо мостовой была разъезженная грязь, смешанная с пеплом и мусором, выброшенным из окружающих домов. Здесь царил полумрак: здания кренились, опираясь друг на дружку, небо перегораживали веревки с бельем, хлопающим на грязном ветерке. Сточных канав не было, засиженные мухами нечистоты скапливались в озерца, отдельные места были выгорожены в загоны для визжащих свиней, и вонючий сток просачивался сквозь узкие оконца в подвальные помещения, где беднейшие из бедных влачили то, что было трудно назвать существованием.

Четыре человека несли на плечах гроб, за ними шествовала печальная толпа. Впереди шли две женщины в хороших черных платьях. В этих краях лучшей одеждой была одежда для похорон; впрочем, и надевать ее приходилось частенько. Похоронных дел мастера всегда умели убеждать скорбящих родственников потратить лишнюю марку, которой у них не было, так что долги следовали за людьми даже в Страну мертвых.