Проблема 92

Отсутствие сигнала начинало даже пугать. Первым не выдержал, конечно, Флеров. Раскричался, наговорил много лишнего. Но и он, Петржак, тоже оказался не на высоте. И у него нервы сдали. Кажется, он побледнел тогда страшно, так, что даже Юра перепугался и выскочил из лаборатории. Или он тогда просто-напросто выгнал его и запретил появляться в физтехе на веки вечные? Смешно… И все же он сумел взять себя в руки. Правда, это мало помогло. А впрочем, кто знает? После того как он вновь разобрал и собрал всю схему, ему ничего другого не оставалось, как успокоиться и начать думать. Жаль, что он пришел к этому так поздно… Мысленно перебрав все узлы, он вспомнил наконец про камеру. Вначале эта мысль показалась ему нелепой. Что в камере может быть неисправного? Конструкция простейшая: одни только диски, покрытые урановой смолкой и склеенные между собой шеллаком. Но на всякий случай решил разобрать и камеру. И правильно сделал. От долгого употребления и дорожной тряски при перевозке из РИАНа в физтех слои расклеились, и окись урана осыпалась. Неудивительно, что исчез фон, прекратились щелчки! За ночь он нанес на пластины новый урановый слой, собрал камеру, подключил схему. К утру счетчик стучал как ни в чем не бывало…

Наученные горьким опытом, они и не подумали сдать установку в багаж. Все оборудование перевезли в мягких купе на «Красной стреле». Письмо наркома, в котором говорилось, что работники НКПС будут оказывать физикам всемерную помощь, действовало безотказно. Все препятствия мигом улаживались, стоило им только вынуть эту чудодейственную бумажку. Здесь, на станции «Динамо», к ним тоже отнеслись соответственно, хотя за глаза, видимо, считали их малость тронутыми.

Почти год просиживать ночи напролет в метро, такое не каждому придет в голову. Это правда… Но, как учит нас философия, все имеющее начало имеет и свой конец. Если и сегодня опыт пройдет хорошо, конец этот желанный не замедлит прийти. И тогда они смогут со спокойной душой возвратиться в Ленинград. Поскорей бы уж…

Петржак запустил насос, подключил гальванометр — о величине сигнала они судили теперь по отклонению стрелки — и готовился уже дать ток, как распахнулась дверь и в комнату влетел Флеров. Он улыбался во всю ширь.

— Привет! — он небрежно отсалютовал перчаткой и, не раздеваясь, плюхнулся на стул.

— Здравствуй, — поклонился Петржак, вытаскивая из-под приятеля замшевый лоскут, которым протирал лампы. — Чего вдруг?

— Есть новости! — Флеров показал большой палец. — И грандиозные!

— Любопытно.

— Я только что разговаривал с Курчатовым… Так, понимаешь, нужно было кое о чем договориться… Между прочим, наше сообщение уже отправлено в «Физ-рев». — Флеров сделал безразличное лицо и выжидательно уставился на Петржака.

— Вот как? — сдержанно удивился Костя, но вдруг не выдержал и засмеялся: — Это же здорово!

— Мало сказать, здорово! «Физикл ревью»! И притом срочно, каблограммой…

— Не может быть!

— Сам Иоффе отправил. Так-то вот, Константин Антонович. Ты рад?

— Еще бы!

— А уж я как рад… — он даже зажмурился. — Кстати, — лицо его сразу сделалось озабоченным, — ты следишь за литературой?

— Честно говоря, не очень. Времени нет, — вздохнул Петржак. — А вот ты молодец — не вылезаешь из Ленинки.

— Я регулярно хожу туда просматривать журналы.

— Что-нибудь есть? — забеспокоился Петржак.

— Нет. Пока нет, — отмахнулся Флеров. — И думаю, что не будет.

— Почему?

— Видишь ли, Костя, произошла странная вещь. Журналы почти перестали печатать статьи по нашей тематике.

— Это еще почему?

— А я откуда знаю? — вздохнул Флеров. — Очень странная ситуация. В Америке собрался весь цвет современной физики, а «Физрев» не дает статей по урановой проблеме. И это после такой сумасшедшей гонки! Тебе не кажется это удивительным?

— Пожалуй, — подумав, ответил Петржак. — А не считаешь ли ты, — нахмурился он, — что мы имеем дело с сознательным замалчиванием?

— То-то и оно! — помрачнел Флеров. — Как это не дико, но других объяснений я не нахожу.

— Но цепь никто еще не получал! — воскликнул Петржак.

— Кто тебе это сказал?

— Слишком короткий срок. Прости, но это физически невозможно. Даже если допустить обратное… Нет, этого просто не может быть!

— Почему? — спросил Флеров с не присущим ему спокойствием. — Ты считаешь, что от лабораторной реакции к практическому, или, если говорить более определенно, военному применению дистанция столь огромного размера?

— Да, считаю.

— А я не считаю. Вспомни, что писал сам Резерфорд о возможности практического овладения атомной энергией! Всего за несколько лет до открытия Хана и Штрассмана он не видел реального источника нейтронов. Что ты на это скажешь?

— Может быть, ты и прав, — помолчав с минуту, ответил Петржак. — Но выводы пока делать рано. Нужно хорошенько изучить все публикации.

— Обязательно поговорю с Курчатовым.

— Полагаешь, он не обратил на это внимания? Или Иоффе, который читает все журналы, тоже, по-твоему, мог не заметить исчезновения статей по урану?

— Не знаю, — тихо ответил Флеров и покачал головой. — Об этом я как-то не подумал.

— А зря! Давно исчез уран из «Физрева»?