Призрачный театр

Прямо. По стеклянной галерее, подавив тревожный внутренний голос, твердивший об ускользающей из-под ног земле. К странному перекрестку. Слева обрамленному зеркалами, а справа – только стеклами. Слева мог идти и Гилмор, но ее скроют зеркальные стены. Она заскользила туда, но вдруг замерла между уходившими в бесконечность отражениями.

Быстрый перестук шагов, а затем – проклятие! Близкие, но не приближающиеся шаги. Она стояла неподвижно. Три Гилмора пересекли конец галереи. То ли все они лишь отражения, то ли одна фигура реальна? Этого она не поняла. Безотчетно ей захотелось убежать в противоположном направлении, но она задумчиво помедлила. «Не добыча, а охотник», – напомнила она себе. Она сосредоточенно прижала ногти к вискам. Нет, лучше следовать за ним. Он явно не будет возвращаться назад и не ожидает, что она окажется позади него. Пригнувшись, она направилась туда, где видела его. Она шла так медленно, что ее следы успевали исчезнуть. Благодаря этому она чувствовала себя невидимкой.

Внезапно увидев чью-то фигуру, она замерла. Фигура замерла тоже. Всего лишь отражение. Она разглядела розовую выбритую дорожку на голове, свои блестящие черные ногти. На перекрестке, где Гилмор повернул направо, она помедлила, осторожно выглянув в этот боковой проход. Половина ее лица с боковым ежиком волос и приподнятой бровью размножилась в уменьшающихся до бесконечности версиях. Звуки шагов стали еще тише.

Что же говорил Долтри? Ей надо попасть в комнату выше этажом, и она пока не видела нужной лестницы. Она двигалась как можно тише. Каждый скрип и шаг отзывались эхом, и даже ее дыхание звучало странно громко. С улицы она не видела верхней комнаты, так что, вероятно, она скрыта в глубине дома. Среди зеркал было трудно определить собственное местоположение, но она подумала, что середина этого этажа должна быть справа от нее. Она пошла по проходу с зеркальным полом, но через каждые несколько шагов зеркало сменялось прозрачной стеклянной панелью, поэтому перед ней преломлялась и отражалась осколочная мозаика нижнего приема. Она видела мелькание перчаток и подносов, смеющихся лиц, расплавленное мерцание факелов, блеск драгоценностей и цветочные композиции. На вертеле медленно вращалась туша ягненка. Разок она увидела преклонившего колени Трасселла, он совершал странные телодвижения, его губы двигались, явно произнося какие-то слова, но она слышала лишь гулкие тихие звуки собственных ступней по стеклу да поскрипывание деревянных конструкций здания. Она попала в странный коридор без крыши. Возвела глаза к небу и помолилась невидимым ночным птицам. «Боги – птицы, а птицы – боги». – Временное безмолвие. Опять звуки шагов, но не Гилмора. Перестук двух пар каблуков. Она последовала за ним и, повернув за угол, оказалась лицом к лицу с двумя дамами. Она сочла их сестрами, обе в белых париках и платьях из белой тафты. Их фартингалы были такими широкими, что юбки задевали стены, и им приходилось ходить гуськом, друг за другом. Завидев ее, они завизжали в унисон, а она быстро приложила пальцы к губам.

– Тише, пожалуйста. Вы видели лестницу наверх? В комнату с гнездом?

Старшая глянула на нее с отвращением.

– И в таком идиотском наряде ты пытаешься заткнуть нам рот? – достав носовой платок, она прижала его ко рту. – Что ты вообще за чучело?

Тишина сменилась звуком шагов. Они все ближе и ближе. Звучало так, будто кто-то догонял этих женщин. Шэй развернулась и побежала обратно. На этот раз она повернула направо в длинный зеркальный коридор. Успела сделать пять шагов, когда ярдах в пяти перед ней появился Гилмор, но он шел в одну с ней сторону. Шэй присела и затаила дыхание. Она видела его широкую спину, упертые в бока руки. Внезапно он оглянулся. И опять же, скорость его реакции потрясла ее. Он был крупным мужчиной, но мгновенно ловко развернулся и бросился к ней. Чуть помедлив, она тоже помчалась назад. Ее ступни увлажнились от пота, и она поскользнулась на стеклянном полу. Он явно догонял ее. Она слышала его шаги, а затем вдруг от грохота под ней задрожал пол. Она рискнула оглянуться назад. Гилмор лежал на полу, а по преградившей ему путь стеклянной стене растекалась кровь. Он тряс головой, как собака, и капли крови брызгали на стекло.