Притворись моей

– Ты помнишь, почему из нас двоих, когда встал выбор, кто будет продолжать обучение в университете, это оказалась ты, а не я? – произношу тихим, ровным, отстранённным тоном, и не жду ответ. – Стресс, нервный срыв, любое сильное эмоциональное потрясение… Чёрт возьми, у меня и парня никогда не было, потому что моё сердце может остановиться в любую секунду, даже от чёртового оргазма. И кто тогда будет заботиться о нашей маме? – очередной риторический вопрос с моей стороны. – У тебя есть все шансы получить нормальное образование, устроиться на работу, за которую будут достойно платить, и тогда ты сможешь заботиться о нашей семье. Ты. Не я, Ариша. И если бы ты осталась там, в том жутком месте, что тогда? Кто бы заботился о маме? А обо мне? Знаешь, я почти задохнулась в том коридоре, перед дверью следователя… – замолкаю, но всего на секунду, сглатывая подкатывающий к горлу ком. – И если бы не Глеб, кто знает, может быть и правда задохнулась. Осталась там. Насовсем. А потом что? Что бы было с вами обеими? Думаешь, у меня было достаточно времени найти лучший выход из ситуации? Да я была в полнейшем шоке! И понятия не имела вовсе, как мне быть! Да я и сейчас не знаю, как было лучше поступить, если уж на то пошло, – хмыкаю, беспомощно развожу руками. – И да, я прекрасно помню, что роды мне противопоказаны. Разве можно такое забыть? То, что у меня не может быть самой обычной жизни? Полноценной жизни? Семьи, детей. И да, даже если я действительно умру при родах, зато малыш будет жить, будь уверена, Филатов об этом точно позаботится, всё-таки это не просто пустая надежда и вера на лучшее, а сделка на хреналион рублей, – усмехаюсь тоскливо. – Пусть и мизерный, но это шанс. Мой шанс, понимаешь? Другого такого не представится. У Филатова есть всё, чтобы дать хорошую жизнь этому малышу, чтобы он ни в чём не нуждался, даже если это будет материнская любовь и забота… – тут я повторно запинаюсь, вдыхаю глубже, вспоминаю о том, что собиралась оставаться спокойной, плавно выдыхаю. – Что я теряю, по-твоему? Ничего. Я и так не живу. Существую. Не говори мне о том, что я умру. Я каждое утро просыпаюсь со знанием того, что оно может быть моим последним.

Слёзы на ресницах сестры застывают. Она смахивает их тыльной стороной левой ладони. Тоже глубоко вдыхает.

– У каждого из нас оно может быть последним, Варя. Не говори так, пожалуйста, – нервно пожимает плечом, придвигается ближе и крепко обнимает, притягивая к себе. – Ты же знаешь, как я тебя люблю? – шепчет сквозь грустную улыбку, ласково треплет мои волосы. – Прости. Мне не стоило повышать на тебя голос. Просто я… Обалдела я. Чего уж там…

Я улыбаюсь ей, обнимаю в ответ. Молчу целую минуту, наслаждаясь наступившей тишиной и теплом от своей близняшки.

– Можно подумать, я не обалдела, когда мама заявила, что тебя забрали опера. И обалдела ещё больше, когда поняла, что это не её очередная выдумка, а очень даже реальность… – нарушаю затянувшееся молчание. – Как ты так вляпалась вообще? – сосредотачиваюсь на её лице. – Вот не зря мне этот Третьяков никогда не нравился, – кривлюсь брезгливо, посылая мысленные проклятия в сторону упомянутого.

Ариша болезненно морщится.

– Я попросила у него взаймы, и он не отказал, – вздыхает, заново сдавливая меня в своих объятиях. – Откуда мне было знать, что это деньги, взятые с кассы? На них не подписано, – умолкает, дарит мне очередную грустную улыбку. – Хотела тебе подарок к дню рождения сделать, а зарплата ещё нескоро, – опять болезненно морщится. – А потом пришли эти, из уголовного, опечатали весь магазин, мы даже ревизию не закончили. Забрали и меня, и Алису, – припоминает имя второй задержанной. – Деньги, которые я взяла у Антона, пошли как вещественные доказательства того, что я причастна к хищению. Никто мне не поверил.

– Он тебя подставил, – выношу вердикт услышанному. – Сволочь.

На этот раз сестра ничего не говорит. Молча кивает. Так и не отпускает меня.

– Ты так и не ела ничего, да? – спохватываюсь, подскакиваю с места, включаю чайник, после чего направляюсь к холодильнику.

Он… пуст, конечно же.

Я бы больше удивилась, будь то иначе.

Ведь продукты накануне я не покупала.

– А сама? – хмыкает встречно сестра.

Неопределённо пожимаю плечами.

Когда я ела в последний раз?

Не припоминаю.

– Шоколадку будешь? – предлагаю, разочарованно закрывая холодильный шкаф.

Где-то в моей комнате точно имеется парочка плиток.

Что поделать, люблю я сладости…

– Попьём чай, а потом вместе сходим в магазин, – согласно кивает Ариша.

– Лучше кофе, – на свой лад соглашаюсь и я.

Минуты через две сладость правда найдена в моей спальне, а затем притащена на кухню, и каждая из нас наслаждается тем, что предпочитает больше: я – чёрным без сахара, сестра – зелёной травкой с ароматом жасмина, заваренной в фарфоровой чашке.

– Ну, и? – ни с того ни с сего деловитым тоном интересуется Ариша. – Как ты собираешься пережить свой первый оргазм?

Глоток кофе застревает в горле. Закашливаюсь. Кашляю я долго. А эта… которая бесстыдно усмехается непонятно чему, заботливо хлопает меня по спине.