Приключения нетоварища Кемминкза в Стране Советов

Неон: Я хочу, чтобы Вы поняли — Россия в состоянии гражданской войны. Дам пример: предположим, какой-нибудь анти-большевик подрывает фабрику; власть обращается к двум поэтам и говорит: Напишите стихотворения, выражающие вредность этого поступка. А теперь, положим, один из поэтов говорит: Это не по моему сердцу, я не могу это сделать. Что ж, не может; он чувствует к подрывателю может даже человеческую симпатию — ОН БЕЗУЧАСТЕН, ЗНАЧИТ, ОН НАШ ВРАГ[203]. В России полно таких безучастных… как будто можно быть нейтральным в подобной борьбе!.. Конечно, тем, кто верит в превосходство искусства надо всем остальным, у кого подобные старомодные идеи, кто не может участвовать в борьбе, кто неспособен ни на что — им сложно. Сложно и ему, сложно и «petit bourgeois»[204], который любит только свой дом, свою жену, своих детей и свою страну… Да, в России все — «une lutte»[205] — на фабриках рабочие коллективы обсуждают, спорят, борются — за Толстого, литературу, идеи; как в Америке борятся боксеры. Понимаете?

Я: Само ощущение от Москвы определенно отличается от всего, что я —

неон: Отличается! Знаете, когда я недавно приехал в Германию, я почувствовал, как будто пересел с «voiture de luxe»[206] на обычную машину

(не обращая внимания на эту для меня странную метафору) Я: Говорят же, что советские граждане, посещающие другие страны, не могут долго там находиться —

неон: Большинство действительно не могут; но Вы должны понять почему. Вам нужно осознать, что над нами, русскими, нет властелина; нас никто не принуждает; мы боремся за ИДЕИ. Поймите правильно: цель борьбы — РЕАЛЬНАЯ, не воображаемая — можно буквально видеть «çа pousse»[207] на примере русских крестьян, которые (всего несколько лет назад) были «comme des fauves»[208]. Что скажете на это?

Я (аккуратно): Уже я ощутил в русском характере кое-что, что делает возможным достичь таких идеалов, как

неон: Нет — дело вовсе не в национальности! Вы заметили другое — у каждого из нас есть ВНУТРЕННЯЯ ДИСЦИПЛИНА, а не дисциплина, навязанная кем-то извне. Я Вам скажу прямо — некоторые говорят о Сталине как о диктаторе! с какой стати, Вы даже не представляете, как он скромен на митинге рабочих. Вы не представляете, как вы, работодатель, ничтожны, когда ваши рабочие требуют ответа, почему Вы сделали так или эдак?

Я: «je comprends»[209].

Неон: Словом, Россия превращается из аграрной страны в страну ИНДУСТРИАЛЬНУЮ. — Конечно, Россия еще не настолько индустриальна, как Америка; но посмотрите, какой рывок совершила Россия за сравнительно мизерный период времени, минувший со времен нашей революции!

Я (приглушенно): Да, знающие люди мне говорили, что Россия сегодняшнего дня напоминает Америку несколько лет назад —

неон: Не несколько лет назад —

Я: Нет; много лет назад.

Неон: Да, как во времена Клондайка[210].

А есть у вас места для танцев? (спросил я). — Я имею в виду не модные вечеринки, а места, где люди танцуют: ведь чем усерднее человек работает, тем усерднее он играет.

Нет (сказал неон) люди танцуют у себя в домах. «Из затемнения» выплывает «дом» Лучшего). Но у нас много занимаются спортом (с гордостью).

Как в Америке (бормочу я)

…В Москве очень много бюрократии (сказал неон; и принял испуганный вид). Москва — административный центр власти (неон быстро добавил). Он (внезапно указывая на здоровенного) был на грани своих сил — это вина системы…[211]

А я и не спрашивал. В конце концов, в самом конце концов, товарищ Кем-мин-кз настаивает, что надо раскланиваться (будучи приглашенным к 4:30, пообедавши около 5-ти и уже до 8:30 выслушивающий нотации. Неон зовет (используя уменьшительное-ласкательное) хозяйку; которая тут же выходит из темной подсобной комнаты, объясняя, как у нее болит голова. Голова ведет меня, выглядя немного если это возможно припухшей, но почти такой же великодушной.

Когда будете в Америке (молвил К), мы вас угостим не такой вкусной трапезой как у вас, но чем-нибудь недостойно благороднейшим из нашего. (Она смеется; почти грустно)

Ах, но (спешно неговорит неон) не все едят так, а те кто едят, притворяются иначе. У нас не так, всегда.

Мы еще увидимся? (спрашивает она)

Но Вы же уезжаете через 2 дня (безжалостно напоминаю я ей).

Позвоните мне (распоряжается Мадам) когда увидитесь с товарищем, чей адрес я Вам дала; и может быть, получится организовать что-нибудь на завтрашний вечер. Хорошо?

Хорошо; я не стану, но кто-то за меня позвонит. (Затем, поворачиваясь к герою, жму руку) надеюсь, мы еще увидимся, может, во Франции или Англии (он, кажется, сомневается. Я поворачиваюсь, в темноту; нахожу дверь).

(Она несколько более чем заявляет) мой муж пойдет с Вами.

Прекрасно (говорит товарищ я; и спускаюсь по изумительно солидной лестнице: тем временем, нешагая, неон непрестанно болтает с несвоим… но тут неон идет… догоняет меня спустя недобрую минуту. (Аккурат поворачиваю не туда. Неон поправляет меня). Вместе мы сами шагаем (aria![212]) по направлению к «rond point»[213]