Приговор приведен в исполнение...

— Можно следующего?.. — и осекся, увидев окаменелое лицо Осипова с набрякшими на лбу жилами, с пылающими ненавистью глазами. — Что случилось, Константин Павлович?

— Этого... Зинкина. В список его. В список! Глаз с него не спускать!

Тем временем Зинкин находился уже у Блаватского. Бывший подполковник выглядел солидно, в годах уже. Он любезно выслушал посетителя. Согласно кивал головой.

— Дорогой товарищ Зинкин, — заверил Блаватский, ласково улыбаясь. — Я уже обо всем осведомлен. Позвонил сам военком. Вы знаете военкома. Душа нараспашку. Готов с себя последний френч отдать. А я всего лишь исполнитель его воли. В лепешку расшибусь, а винтовки для вас раздобуду. Сделаю все, что только в моих силах. Только прежде надобно уточнить наличие оружия в арсеналах. Наведайтесь через недельку.

— Как же так? — изумился Зинкин. — Ведь военком приказал...

— А я разве отказываюсь выполнять приказ? — вскинул руки Блаватский, как бы отдаваясь посетителю в плен. — Помилуйте!

— Винтовки нужны немедленно. В городе бандитизм...

— Това-а-арищ Зинкин, — укоризненно протянул Блаватский и почесал лысеющую макушку, — я же хочу как лучше. Да, поступила партия винтовок. Но они пока не рассортированы. Ну, дадут вам старые берданки или хорошие японские винтовки системы Арисака, для которых патронов днем с огнем не сыщешь!.. Потерпите недельку.

Зинкин покидал комиссариат со смешанным чувством надежды и досады. Вернуться, вновь зайти к военкому?.. А! Подождем неделю.

Он хорошо сделал, что не вернулся. Блаватский выполнял указание самого Осипова — винтовок ни в коем случае не давать! Причем указание это было сдублировано. Военком сам позвонил по телефону, сказал: «Сейчас явится один тип. Можешь хоть целовать его взасос, но его просьбы и даже мольбы не выполнять. Уловил?» И тут же прибежал Ботт, повторил строгий приказ военкома.

Почему так сказал Ботт, хотя военком говорил совсем другое?

Осипов произнес условную фразу: «Слушай меня внимательно!»

Военный комиссариат Туркреспублики возглавлял не большевик, не пламенный борец за счастье трудового народа. В него хитро проник лютый враг революции, зловещий оборотень!

Контрреволюция простерла над Ташкентом свое мрачное, зловещее крыло.

Где-то на Никольском шоссе...

По ташкентским улицам бродил давно небритый оборванец. Грязный, голодный, еле ноги передвигает. Этот несчастный не привлекал внимания патрулей. Сколько таких бедолаг нынче в городе. Кто бежал от звериной ярости басмачей, кто — от карателей атамана Дутова. И вот бездомные, голодные, оборванные, неприкаянные, слоняются они по улицам в поисках пристанища, куска хлеба, проклиная судьбу.

Солнце заваливалось за тополя, выстроившиеся вдоль берегов Анхора, огромное, кроваво-багровое. Густела синева небес. Но было еще довольно светло. Теплый ветерок шевелил серебристые листья тополей. Над ними стремительно носились ласточки.

А оборванец все бродил, бродил по улицам...

Наконец он добрел до Джизакской и очутился возле театра «Колизей». От нечего делать принялся разглядывать афишную тумбу, облепленную обрывками прошлогодних афиш.

«Спешите видеть драму «Немые пятна жизни!» В главных ролях Вера Холодная и Вадим Фрелих... Только в синематографе «Макс»... «Музыкальные эксцентрики Бим-Бом! Любимцы публики Петрограда, Москвы, Варшавы... Спешите в «Гелиос»... «Фирма Первушиных открыла новый винный магазин...», «Сорок пять номеров гостиницы «Регина» к вашим услугам!..» «Бениамин Давыдов предлагает сулюктинский уголь... Не путать с Давыдовым И. З., который торгует худшим по качеству шурабским углем!»

Беженец вновь побрел по улицам. Но теперь он шел не бесцельно. Среди афиш и объявлений он наконец обнаружил то, что искал — коротенькое, написанное от руки объявление: «Продается по сходной цене швейная машина «Зингер». Обращаться по адресу: Зацепинский переулок, 9».

Если б патруль проверил документы оборванца, он убедился бы, что по городу бродит в поисках пристанища беженец по фамилии Домжинский. Имя-отчество — Станислав Иосифович. Профессия — ветеринарный фельдшер. Но его никто не останавливал. Патрульная служба была поглощена отысканием бандитских шаек.

Тем временем оборванец по фамилии Домжинский, постоянно сверяясь с уличными вывесками, вышел на Ирджарскую, миновал Соборную, Николаевскую, Воронцовскую, Романовскую, затем очутился на Инженерной улице и подошел к Головачевскому скверу, от которого вправо сворачивал переулочек Зацепинский, который оборванец и разыскивал.

Вот и дом номер 9. Обыкновенный домишко. На калитке намалевана большая цифра «9». Оглядевшись по сторонам, Домжинский глубоко вздохнул с видом человека, решившегося броситься в ледяную воду. Помедлил чуток и, наконец, постучал. Во дворе зашелся в хриплом лае пес. Больше никто не откликался. Оборванец постучал сильнее. Пес заметался на цепи, взревел басовито, оглушительно.

— Проклятый кобелище! — пробормотал оборванец, вновь оглядываясь по сторонам.