Прячься

— Говорил же Изабель не доверять ему, — ворчал Роблс. — Бабло рулит, трепло трындит. Хочет ее деньги после того, как забрал денежки жены? Ну, сучара. Если он не защитит сестренку, так я.

Рейчел прислушивалась. Взяла блокнот и принялась записывать слова Роблса.

— Я знаю, что это его. Не иначе.

Рейчел поставила воспроизведение на паузу. Что должно быть его? Роблс явно подразумевает Николаса Драммонда. Его тревожило, что Драммонд точит зубы на деньги Изабель. И отнюдь не безосновательно, учитывая, как тот обчищал банковские счета жены в прошлом.

«Но что там не иначе как его?»

И тогда ее осенило.

Ребенок.

Констанс Райт была беременна в момент смерти. И Роблс думал, что Николас Драммонд — отец ребенка.

Откинувшись на спинку кресла, Рейчел задумалась. Поначалу она повесила на Драммонда ярлык подозреваемого в смерти Райт номер один. Но уж конечно, Серрано и Талли сравнили ДНК Драммонда с тканями эмбриона. И если бы обнаружили соответствие, то у них имелись бы достаточные основания для обвинения его в убийстве Констанс.

Хоть Роблс и считал, что отцом был Драммонд, он заблуждался. Но откуда Роблс знал, что Констанс беременна?

Рейчел припомнился разговор с Серрано и Талли в доме Драммонда. Серрано сказал, что Констанс Райт звонила Николасу Драммонду перед самой гибелью. Вполне возможно, что Роблс шпионил за Николасом и Изабель или просто прослушивал автоответчик Николаса. Если Констанс сказала Николасу, что беременна и отберет у него деньги, Кристофер мог подумать, что отец — Николас.

Рейчел была убеждена, что Констанс разыграла целое представление, чтобы получить возмещение за 1,2 миллиона долларов Николаса. Эти деньги по праву принадлежали ей. И ее ребенку.

Кристофер что-то знал. Его смерть в больнице оказалась вне подозрений. Кто-то хотел вычеркнуть его из уравнения. Но у Николаса Драммонда не хватило бы ни дерзости, ни ума, чтобы ликвидировать шурина в больнице. Тем более что Роблса, обвиняемого во взломе, проникновении и покушении на убийство, должны были неусыпно охранять…

Рейчел подскочила.

Копы!

Роблса должны были охранять копы. Только так кто-то мог до него добраться.

Разумеется. И как она могла это проглядеть?

«Серрано».

Глава 38

Она кляла себя за то, что была настолько слепа. Серрано сам сказал на поле «Восс»: Райт единолично зарубила его притязания стать сержантом. Дала ему пинка, когда он был повержен. Насыпала соли на рану, когда Серрано было хуже некуда. А проглотить обиду не так-то просто.

Это объясняет, зачем Роблс явился на пресс-конференцию почему выглядел перепуганным. Должно быть, видел, как Серрано убил Райт на мосту, а потом вынужден был наблюдать, как убийца Констанс Райт расследует ее гибель.

И в тот вечер, когда она ранила Роблса, Серрано сам сказал, что направляется в больницу. А на следующий день Роблс оказался трупом.

Проклятье! И как она могла проглядеть?

А эти речи о сыне!.. Доброта, которую он выказал к ее детям. Сочувствие к утрате Серрано заморочило ей голову.

«Порой за добрейшим взглядом таится чернейшая душа».

Она вспомнила человека с добрым взором, годы назад установившего систему безопасности в их доме. Как он строил глазки малышке Меган и заставил ее сына, одержимого сказками, смеяться над своим изображением Голлума: «Моя прелесть». Как пожимал руку ее мужу, говоря, что гордится, защищая чудесную молодую семью от тех, кто может причинить им вред.

А потом этот человек раскромсал ее семью в клочья.

Теперь Серрано хочет повесить убийство Райт на нее. И если не сможет… Рейчел знает, на что он способен.

Выключив в подвале мониторы и свет, она пошла наверх. Вынула из сейфа дробовик «Моссберг» и убедилась, что он заряжен. К нему она не притрагивалась с того самого вечера, когда подстрелила Роблса.

Крадучись, спустилась на первый этаж. Взяв из кухни стул, поставила его перед входной дверью. Затем села, положив дробовик на колени, и вознесла мысленную молитву, чтобы сегодня им воспользоваться не пришлось.

* * *

Услышав музыку наверху, Рейчел подскочила. В душе всколыхнулась паника. Уснула! Ружье по-прежнему лежало на коленях. Отнести его наверх невозможно — дети могут выскочить в коридор в любую секунду и увидят мать, несущую заряженный дробовик.

Вбежав в гостиную, она поспешно сунула ружье под диванные подушки.

— Доброе утро, мам! — пропела Меган, ссыпаясь по ступенькам.

Волосы ее являли собой восхитительную путаницу. Прискакав на кухню, Меган запрыгнула на табурет у стойки и объявила:

— Яичницу, пожалуйста!

— Сейчас будет, — отозвалась Рейчел. Через пару минут к ним присоединился и Эрик, протирая глаза. — Доброе утро, солнышко. Закончил свой доклад?

— Его сдавать только на следующей неделе.

— Но хоть хорошо продвинулся? — Он пожал плечами. — А, ну да. Ты не жаворонок. Знаешь, кто еще не был жаворонком?

Эрик покачал головой:

— Кто?

— Твой отец.

— Папа?! — вскинул голову Эрик. Рейчел ни разу не упоминала Брэда столь мимоходом.

— Именно. Твой отец ненавидел вставать по утрам. До твоего появления на свет он обычно просыпался к завтраку в обед.

— Это глупо, — заметила Меган. — Кто ж захочет остаться без завтрака?