Прежде всего любовь

– Нет. Просто никому не хочется, чтобы его обманывали. Никому не нравится быть дураком. Я надеюсь, что у отца моего ребенка хватит совести не обманывать меня. И не заводить никаких интрижек.

Эми перебивает меня, что случается редко.

– Ладно, пусть это будет серьезная эмоциональная связь. Глубокие отношения. Но они никогда не перейдут границы, потому что слишком принципиальны, чтобы изменять. Оба.

– Это тоже больно, – признаю я. – Ты это пытаешься мне сказать?

– Я ничего не пытаюсь тебе сказать, – отвечает Эми, и я вполне ей верю, – я просто хочу, чтобы ты разобралась в собственных чувствах относительно ситуации.

– Ладно. Да, я очень расстроюсь, если Нолан мне изменит, физически или эмоционально, – говорю я, но не удерживаюсь от «но».

– Но что? – лицо Эми безмятежно.

– Но, если он просто попросит развода… не будет изменять… или даже из-за другой женщины… я, наверное, смогу это пережить, – я не могу понять, почему я так уклончиво формулирую.

Напоминаю себе, что Эми на моей стороне. Или, по крайней мере, она нейтральна. Между прочим, она профессиональный хранитель секретов. И не имеет права меня осуждать. Я всегда могу передумать насчет любого ответа.

– То есть ты это переживешь, – говорит Эми, – но ты этого не хочешь.

Я решительно отвечаю, что не хочу.

– А ты когда-нибудь думала о разводе? На что это будет похоже?

Я говорю, что не думала. Что еле успеваю думать о том, как пережить очередной день.

Она смотрит на меня. Она неподвижна, как восковая фигура психотерапевта.

– Но если мы разведемся… наверное, это будет по-дружески. Я не верю, что мы начнем ссориться из-за денег или вещей. Или еще чего-нибудь, – теперь я говорю очень быстро, захлебываясь словами, – вот разве что время с Харпер… Хотя я, наверное, предложу разделить опеку пополам. Это же справедливо. По отношению к нему и Харпер. Он очень хороший отец, а она его любит… Думаю, она выдержит. Хотя мои родители умрут на месте. И его. Мои особенно. И наши друзья будут в шоке. Все считают, что у нас идеальная жизнь. И что нам не хватает только второго ребенка, – я замолкаю. Эми известно о противоречиях касательно второго ребенка.

– Вы что-то выяснили? – спрашивает она.

– Нет. Я пока не готова, – и это заявление кажется мне нелепым, а слово «готова» смешным. Подготовиться можно к отпуску, к собеседованию, к переезду. Можно, пожалуй, подготовиться к родам. Но к беременности? Особенно ко второй? Или нужно просто это сделать? Закрыть глаза и шагнуть, как говорит Нолан?

Как будто прочитав мои мысли, Эми задает тот же самый вопрос, который задал Нолан:

– А ты когда-нибудь будешь готова?

– Не знаю. Может быть. Когда-нибудь.

– Ты поэтому не захотела секса утром?

– Нет, – я качаю головой, – я на таблетках. Я не захотела утром заниматься с ним сексом просто потому, что я не захотела утром заниматься с ним сексом.

– Логично.

– Но, честно говоря, мне не кажется, что так уж ужасно иметь только одного ребенка.

– Конечно нет.

– И в том, чтобы быть единственным ребенком, есть свои плюсы.

– Да, – конечно же, Эми распознает мою дымовую завесу. Я хочу, чтобы она меня одернула, чтобы мы вернулись к основной теме, но она этого не делает, и я разочарована.

– Что ты думаешь? – спрашиваю я, прекрасно понимая, что это не имеет никакого отношения к жизни единственного ребенка.

– Ну ладно, – Эми кивает, и ее стрижка снова подлетает вверх. – Я не знаю, любишь ли ты Нолана.

Этот вопрос, замаскированный под утверждение, настолько прост, что застает меня врасплох. И все же я автоматически отвечаю:

– Конечно. Он прекрасный человек. Хороший отец, – вообще-то мы уже говорили об этом раньше. И об истории наших отношений. И о том, что Нолан был добрым и верным другом Дэниелу. Что он помог мне и моей семье. Что он стал моей семьей.

– Да, – говорит Эми, – я знаю, что ты любишь Нолана и заботишься о нем, как о человеке, партнере и отце твоего ребенка. Но ты его любишь… как женщина?

Я смотрю на Эми, и меня мучает ощущение, которое я многие годы про себя считала чем-то инфантильным. На самом деле при виде Нолана мое сердце не бьется чаще, меня никогда не охватывала похоть, я никогда не таяла, когда наши глаза встречались в переполненной комнате (вообще-то, я даже никогда не смотрю на него в таких комнатах), но ведь это не значит, что я его не люблю или что я не ценю наш брак.

Но в глубине души я прекрасно знаю, о чем она спрашивает, и знаю ответ – с того самого дня на скамейке запасных. Это непреложный факт. Такой же, как смерть Дэниела. Его невозможно изменить, просто пожелав другого. И наконец я решаюсь сказать правду. Я говорю ее психотерапевту, но на самом деле – самой себе.

– Нет, – произношу я вслух. Тихо, но очень решительно, – нет, я не люблю своего мужа.

Глава тринадцатая. Джози