Превыше Магии

— Лишь бы не поздно…

Ладно, буду заходить в каждый проход из оставшихся четырех и, продвигаясь по нему на небольшое расстояние, внимательно осматривать. Может, где-то пыль осела, и на ней следы увижу.

Оставив Хоркиса сидеть в пещере, стал обследовать каждый туннель. Везде меня ждало разочарование. Слишком высокая влажность, нигде никакой пыли нет и следов тоже нет.

В последнем, четвертом проходе, пройдя всего несколько шагов, почувствовал что-то. Что? Не смог понять. Стал принюхиваться, присматриваться и обследовать каждый кусочек поверхности свода, стен, пола. И именно на полу увидел практически незаметную, крошечную пуговичку от туники Эли. Сердце радостно застучало. Как хищный ящер к добыче бросился я к ней. Концы повисшего на пуговице маленького обрывка ниточки рассказали мне о том, что нитка была перетерта чем-то твердым, наверное, камушком.

Какая умная и ловкая мне досталась женщина. Есть чем восхищаться и гордиться. Сообразила мне подсказку оставить именно там, где она больше всего была нужна. Не представляю даже, как сумела-то сделать это незаметно, ведь Фед наверняка с нее глаз не спускает.

Просканировал этот проход вперед насколько возможно. Эли не чувствую. Ненавистные горы! Я в них как будто слепой и глухой. С сентиментальностью, наличие которой у себя никогда не подозревал, бережно положил пуговичку в нагрудный карман рубашки, рядом с сердцем.

Мы с Хоркисом, снова бежали по туннелю, кое-где вынуждено сгибаясь под низким сводом в три погибели. Ели на ходу. Иногда приходилось останавливаться в тех местах, где вода струилась по стенкам туннеля, чтобы попить и коротко отдохнуть. Несколько раз встречались боковые ответвления, но я, исследовав их, каждый раз отвергал возможный новый путь. На это, правда, уходило такое дорогое время, что рождало в глубине души темное, лютое, звериное бешенство, и борьба с ним отнимала у меня дополнительные силы.

К концу вторых суток нашего забега я, наконец, почувствовал впереди Эли. Жаркая радость, вспыхнувшая в груди, прокатилась теплой волной по всему телу, но тут же сменилась беспокойством. Там что-то было не так.

Не зная, что там происходит впереди, молча подал сигнал Хоркису. Теперь мы озаботились тем, чтобы двигаться, не сбавляя хода, но бесшумно. А через некоторое время я практически погасил и световой шарик, сделав его тусклым, чтобы не обнаружить себя раньше времени.

Мы крались в темноте. Я чувствовал, что Эли где-то рядом, но свет от гномьего светильника перед нами все никак не появлялся. Да и аура Эли воспринималась как-то странно, она была рассеяна слабым облачком, а ауру Феда я не ощущал совсем.

Мои ноги замерли на краю провала. Если бы не предпринятая осторожность, я бы на полном ходу угодил в него. Хоркис, наткнувшись на мою спину, неподвижно замер.

Улегшись животом на пол, я свесил голову вниз, в провал, пытаясь разглядеть, что там на дне этой ловушки. Затаив дыхание и заглядывая вниз, я уговаривал сам себя, что Эли жива, я это чувствую. Конечно, падение вниз не могло обойтись без травм, но я сумею все их исцелить.

Как маленький ребенок я обманывал себя, не давая завладеть мной страшной мысли, что, скорее всего, мы лишились нашего ребенка. Но не думать о плохом, сейчас было самым правильным. Иначе, я не совладаю с собой и наделаю дел, последствия которых будут для всех губительно фатальными. Мое поведение все последнее время было настолько для меня не характерным, что пугало меня самого.

Активировав свет, я посмотрел вниз и увидел, на глубине около шести метров, на дне провала, два тела.

Эли и Фед.

Фед лежал, поджав ноги, и его тусклая аура говорила, что его дела плохи. Чтоб ты сдох! Тварь!

Эли сидела, прижавшись к нему. Ее аура оставалась яркой, с незначительными вкраплениями чуть поблекших участков. Хвала Небесам! С моей Малышкой практически все в порядке.

Боясь испугать ее громким голосом, который многократно отразится эхом от каменных сводов, я шепотом, усиленным магией, ласково спросил:

— Малышка моя, как ты себя чувствуешь?

Она подняла голову вверх, и счастливая улыбка, от которой у меня от нежности дрогнуло сердце, озарила ей лицо. Рядом с ней зашевелился Фед. Значит, еще не присмерти, мерзкая сволочь!

— Со мной все нормально, — ответила она нарочито бодрым голосом, стараясь успокоить меня.

— Тогда я тебя сейчас подниму наверх, — предупредил я, прежде чем ее левитировать.

Она отрицательно мотнула головой:

— Я прикована к Феду, — и приподняла свою руку, поднимая при этом и руку Феда, продемонстрировав мне, соединяющие их металлические наручники.

— Ладно, значит, я подниму вас обоих, — успокоил я ее. — Закрой глазки, чтобы не бояться.

— Я ничего не боюсь, когда ты рядом, — ответила она, не сводя с меня доверчивых, любящих глаз.

От этих ее слов чувство удовлетворения и радости зашевелилось в груди. Как все-таки мужчине важно, чтобы его женщина ему всегда доверяла и никогда не сомневалась в его силах.

— Правильно, — довольно ответил я ей.