Превращения Арсена Люпена

– Надо поговорить… раз уж ты, Марескаль, на этом настаиваешь. Впрочем, говорить значит действовать, и ничто так не прочно, как подлинность некоторых слов. Я сделался хозяином положения, чему есть свои, пока еще секретные причины, однако если я хочу подвести непоколебимое основание под свою победу, то причины эти надобно изложить… и убедить тебя.

– В чем?

– В полной невиновности мадемуазель, – отчеканил Рауль.

– О-хо-хо! – рассмеялся комиссар. – Так она не убивала?

– Нет.

– Может, и ты тоже?

– И я тоже никого не убивал.

– Тогда кто же убил?

– Другие, но не мы.

– Ложь!

– Правда. Послушай, Марескаль, с самого начала этой истории ты ошибался. Я повторю тебе то же, что сказал в Монте-Карло: насколько я знаю мадемуазель, это невозможно. Я спас ее на вокзале в Бокуре, хотя до этого видел всего один раз, в полдень, в кофейне на бульваре Османа. И только в монастыре Святой Марии мы, я и она, сумели немного поговорить. Во время наших встреч она всегда избегала даже намеков на преступления, совершенные в скором поезде, а я никогда ее об этом не спрашивал. Истина выплыла на свет помимо нее, благодаря моим энергичным усилиям, а главное, благодаря моей инстинктивной уверенности, более прочной, чем любые доводы, и подсказавшей мне, что таких светлых лиц у преступниц не бывает.

Марескаль пожал плечами, но возражать не стал. Несмотря ни на что, ему было любопытно узнать, как этот загадочный человек истолкует известные события.

Взглянув на часы, он улыбнулся. Филипп и верзилы из префектуры уже близко.

Брежак слушал, ничего не понимая, и смотрел на Рауля. Орели, внезапно встревожившись, тоже не спускала с него глаз.

Рауль начал, стараясь использовать те же слова, какие употреблял Марескаль:

– Итак, двадцать шестого апреля в вагоне номер пять скорого поезда, идущего в Марсель, ехали всего четыре пассажира: англичанка мисс Бейкфилд…

Внезапно он прервался и, поразмыслив несколько секунд, решительно заявил:

– Нет, начинать надо иначе. Необходимо вспомнить, что было раньше, отправиться к истокам фактов и изложить по порядку всю историю или, скорее, два периода этой истории. Некоторые детали мне до сих пор неизвестны. Но того, что я знаю, и того, что с уверенностью можно предположить, достаточно, чтобы все прояснить и связать воедино.

И он принялся неспешно рассказывать:

– Примерно восемнадцать лет назад – я повторяю это число, Марескаль: восемнадцать лет… то есть в первый период истории… итак, восемнадцать лет назад в Шербуре четверо молодых людей время от времени встречались в кафе; одного звали Брежак, он работал секретарем в морском комиссариате, другого Жак Ансивель, третьего Лубо, четвертый же звался месье Жодо. Знакомство их было весьма поверхностным, из тех, что быстро забываются, тем более что трое последних имели нелады с правосудием, а должность первого, то есть Брежака, не позволяла ему поддерживать отношения с такого рода личностями. Впрочем, вскоре Брежак женился и уехал в Париж.

Он женился на вдове, матери маленькой девочки по имени Орели д’Асте. Отец его жены, Этьен д’Асте, эксцентричный провинциал изрядного возраста, изобретатель и искатель, находился в вечном поиске: несколько раз он бывал близок к тому, чтобы завладеть огромным богатством или, по крайней мере, открыть великую тайну, позволявшую разбогатеть. Так вот, незадолго до того, как его дочь вышла за Брежака, он, похоже, все же совершил некое открытие, разгадав одну из чудесных тайн. Во всяком случае, сам он считал именно так и по секрету от Брежака сообщил об этом в письме дочери. Желая подтвердить правдивость своих слов, он убедил ее приехать к нему с маленькой Орели. То есть совершить секретное путешествие, о котором бедолага Брежак все же узнал, но не спустя много лет, как считает мадемуазель, а почти сразу. И, узнав, приступил с расспросами к жене. Умолчав о главном, ибо она дала в этом клятву своему отцу, и отказавшись назвать место, куда они ездили, молодая женщина все же кое в чем призналась, что дало Брежаку основания предположить, будто Этьен д’Асте где-то зарыл сокровища. Но где? И почему бы не попользоваться ими уже сейчас? Жизнь супружеской пары превращалась в ад. С каждым днем Брежак становился все раздражительней, он докучал Этьену д’Асте, расспрашивал падчерицу, хотя та была очень мала, не давал покоя жене, угрожал ей – короче говоря, жил в состоянии все нараставшего возбуждения.

И вот, одно за другим, два события переполнили чашу его яростного ожесточения. Сначала от плеврита умерла его жена, а потом он узнал, что тяжело и безнадежно болен и его тесть д’Асте. Брежака обуял страх. Что станет с тайной, если Этьен д’Асте так и не заговорит? Что станет с сокровищем, если Этьен д’Асте завещает его своей внучке Орели «как подарок к совершеннолетию» (выражение взято из письма тестя)? Выходит, Брежак ничего не получит? И все богатства, которые Брежак считал просто сказочными, уплывут от него? Нет, тайну надо выведать любой ценой, любыми способами!