Превращения Арсена Люпена

И роковой случай предоставил ему такой способ. Преследуя по долгу службы грабителей, он схватил трех своих бывших приятелей из Шербура – Жодо, Лубо и Ансивеля. Для Брежака искушение оказалось слишком велико. Он не выдержал и заговорил. Торг быстро завершился. Троих преступников немедленно отпустили, и они помчались в Прованс, в тот город, где угасал старик, чтобы добыть у него нужные сведения, – и не важно, сообщит он их добровольно или под принуждением. Однако у них ничего не вышло. Старик, на которого среди ночи напали трое бандитов, силой попытавшихся заставить его говорить, умер, не сказав ни слова. Трое убийц бежали. У Брежака на совести оказалось преступление, не принесшее ему никакой выгоды.

Сделав паузу, Рауль де Лимези взглянул на Брежака. Тот молчал. Неужели он не станет протестовать против столь тяжких обвинений? Или он с ними согласен? Судя по его виду, можно было подумать, будто они ему совершенно безразличны и никакое напоминание о прошлом, даже самом ужасном, не сможет усугубить его теперешнее уныние.

Закрыв лицо руками, Орели молча слушала, также не проявляя своих чувств. Марескаль же постепенно обретал всегдашнюю самоуверенность, без сомнения удивленный тем, что Лимези излагал столь важные факты, изобличая его давнего врага Брежака. И он снова посмотрел на часы.

Рауль продолжил:

– Итак, было совершено бессмысленное преступление, последствия которого со временем дали о себе знать, хотя правосудие никогда им не заинтересовалось. Сначала один из сообщников, Жак Ансивель, испугавшись возмездия, отплыл в Америку. Но перед этим он рассказал обо всем своей жене. Та пришла к Брежаку и заставила его, пригрозив немедленным разоблачением, подписать бумагу, где он брал на себя всю ответственность за преступление, совершенное против Этьена д’Асте, и обелял остальных трех преступников. Брежак испугался и, сглупив, поставил свою подпись. Документ передали Жодо, который положил его в бутылку, найденную им и Жаком под подушкой Этьена д’Асте. Бандиты решили сохранить бумагу. С тех пор они держат Брежака на крючке и могут его шантажировать.

Он у них в руках. Но это умные парни, и они предпочитают не размениваться по мелочам, а позволяют Брежаку достичь высоких ступеней карьерной лестницы. В сущности, их волнует только одно: как отыскать сокровище, о котором Брежак так неосторожно им проговорился? Но Брежак пока ничего не знает. Никто ничего не знает… никто, кроме маленькой девочки, видевшей заветное место, но давшей обет молчания и с тех пор хранящей секрет в таинственных глубинах своей души. Следовательно, надо ждать и наблюдать. Когда она выйдет из монастыря, куда ее упрятал Брежак, можно будет начать действовать…

Наконец она возвращается оттуда, и на следующий же день после ее приезда, два года назад, Брежак получает записку, где Жодо и Лубо сообщают, что они полностью в его распоряжении и готовы заняться поиском сокровищ. Только пусть он заставит малышку заговорить. А иначе…

Для Брежака это словно гром среди ясного неба. Прошло двенадцать лет, и он надеялся, что прошлое окончательно похоронено. То дело его вообще больше не интересует. Оно напоминает ему о преступлении, которое до сих пор приводит его в ужас, а потому он всегда с тревогой думает о давних событиях. А тут – на тебе! Мрачная история снова выползает из мрака! Старые приятели не дают забыть о себе! Записка Жодо опять отбрасывает его в прошлое! Его не оставляют в покое. Что же делать?

Однако размышлять тут не о чем. Хочет он того или нет, но ему придется мучить падчерицу вопросами, чтобы заставить ее говорить. И он идет на это, подталкиваемый не только необходимостью узнать секрет, но и вновь пробудившимся желанием обогатиться. С тех пор не проходит ни дня, чтобы он не терзал ее расспросами и угрозами. Несчастную буквально преследуют, надеясь вытащить на свет ее мысли и воспоминания. В закрытую дверь, за которой она еще в детстве спрятала неясные образы и впечатления, громко колотят и ломятся. Ей хочется просто жить, но этого-то как раз и не позволено. Ей хочется радоваться, и иногда она даже веселится, ходит в гости к подругам, играет в любительском театре, поет… Но стоит девушке вернуться домой, как мучения возобновляются.

К этому добавляется нечто еще… совершенно отвратительное, о чем мне даже неприятно упоминать: любовь Брежака. Не будем говорить о ней, тем более что ты, Марескаль, знаешь об этом столько же, сколько и я, потому что с той минуты, как ты увидел Орели д’Асте, между тобой и Брежаком зародилась жестокая ненависть соперников.