Преступление и наказание, Часть 5

The attitude of Pyotr Petrovitch to this gentleman was strange, though perhaps natural. Pyotr Petrovitch had despised and hated him from the day he came to stay with him and at the same time he seemed somewhat afraid of him.	С этим господином у Петра Петровича установились какие-то странные, впрочем, отчасти и естественные отношения: Петр Петрович презирал и ненавидел его даже сверх меры, почти с того самого дня, как у него поселился, но в то же время как будто несколько опасался его.
He had not come to stay with him on his arrival in Petersburg simply from parsimony, though that had been perhaps his chief object.	Он остановился у него по приезде в Петербург не из одной только скаредной экономии, хотя это и было почти главною причиной, но была тут и другая причина.
He had heard of Andrey Semyonovitch, who had once been his ward, as a leading young progressive who was taking an important part in certain interesting circles, the doings of which were a legend in the provinces.	Еще в провинции слышал он об Андрее Семеновиче, своем бывшем питомце, как об одном из самых передовых молодых прогрессистов и даже как об играющем значительную роль в иных любопытных и баснословных кружках.
It had impressed Pyotr Petrovitch.	Это поразило Петра Петровича.
These powerful omniscient circles who despised everyone and showed everyone up had long inspired in him a peculiar but quite vague alarm.	Вот эти-то мощные, всезнающие, всех презирающие и всех обличающие кружки уже давно пугали Петра Петровича какимто особенным страхом, совершенно, впрочем, неопределенным.
He had not, of course, been able to form even an approximate notion of what they meant.	Уж конечно, сам он, да еще в провинции, не мог ни о чем в этом роде составить себе, хотя приблизительно, точное понятие.
He, like everyone, had heard that there were, especially in Petersburg, progressives of some sort, nihilists and so on, and, like many people, he exaggerated and distorted the significance of those words to an absurd degree.	Слышал он, как и все, что существуют, особенно в Петербурге, какие-то прогрессисты, нигилисты, обличители и проч., и проч., но, подобно многим, преувеличивал и искажал смысл и значение этих названий до нелепого.
What for many years past he had feared more than anything was _being shown up_ and this was the chief ground for his continual uneasiness at the thought of transferring his business to Petersburg.	Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было главнейшим основанием его постоянного, преувеличенного беспокойства, особенно при мечтах о перенесении деятельности своей в Петербург.
He was afraid of this as little children are sometimes panic-stricken.	В этом отношении он был, как говорится, испуган, как бывают иногда испуганы маленькие дети.
Some years before, when he was just entering on his own career, he had come upon two cases in which rather important personages in the province, patrons of his, had been cruelly shown up.	Несколько лет тому назад в провинции, еще начиная только устраивать свою карьеру, он встретил два случая, жестоко обличенных губернских довольно значительных лиц, за которых он дотоле цеплялся и которые ему покровительствовали.
One instance had ended in great scandal for the person attacked and the other had very nearly ended in serious trouble.	Один случай кончился для обличенного лица как-то особенно скандально, а другой чуть-чуть было не кончился даже и весьма хлопотливо.