Преступление и наказание, Часть 2

As before, he put his left arm round the sick man's head, raised him up and gave him tea in spoonfuls, again blowing each spoonful steadily and earnestly, as though this process was the principal and most effective means towards his friend's recovery.	По-прежнему обхватил он левою рукой голову больного, приподнял его и начал поить с чайной ложечки чаем, опять беспрерывно и особенно усердно подувая на ложку, как будто в этом процессе подувания и состоял самый главный и спасительный пункт выздоровления.
Raskolnikov said nothing and made no resistance, though he felt quite strong enough to sit up on the sofa without support and could not merely have held a cup or a spoon, but even perhaps could have walked about.	Раскольников молчал и не сопротивлялся, несмотря на то что чувствовал в себе весьма достаточно сил приподняться и усидеть на диване безо всякой посторонней помощи, и не только владеть руками настолько, чтобы удержать ложку или чашку, но даже, может быть, и ходить.
But from some queer, almost animal, cunning he conceived the idea of hiding his strength and lying low for a time, pretending if necessary not to be yet in full possession of his faculties, and meanwhile listening to find out what was going on.	Но по какой-то странной, чуть не звериной хитрости ему вдруг пришло в голову скрыть до времени свои силы, притаиться, прикинуться, если надо, даже еще не совсем понимающим, а между тем выслушать и выведать, что такое тут происходит?
Yet he could not overcome his sense of repugnance. After sipping a dozen spoonfuls of tea, he suddenly released his head, pushed the spoon away capriciously, and sank back on the pillow.	Впрочем, он не совладал с своим отвращением: схлебнув ложек десять чаю, он вдруг высвободил свою голову, капризно оттолкнул ложку и повалился опять на подушку.
There were actually real pillows under his head now, down pillows in clean cases, he observed that, too, and took note of it.	Под головами его действительно лежали теперь настоящие подушки - пуховые и с чистыми наволочками; он это тоже заметил и взял в соображение.
"Pashenka must give us some raspberry jam to-day to make him some raspberry tea," said Razumihin, going back to his chair and attacking his soup and beer again.	- Надо, чтобы Пашенька сегодня же нам малинового варенья принесла, питье ему сделать, - сказал Разумихин, усаживаясь на свое место и опять принимаясь за суп и за пиво.
"And where is she to get raspberries for you?" asked Nastasya, balancing a saucer on her five outspread fingers and sipping tea through a lump of sugar.	- А где она тебе малины возьмет? - спросила Настасья, держа на растопыренных пяти пальцах блюдечко и процеживая в себя чай "через сахар".
"She'll get it at the shop, my dear.	- Малину, друг мой, она возьмет в лавочке.
You see, Rodya, all sorts of things have been happening while you have been laid up.	Видишь, Родя, тут без тебя целая история произошла.
When you decamped in that rascally way without leaving your address, I felt so angry that I resolved to find you out and punish you.	Когда ты таким мошенническим образом удрал от меня и квартиры не сказал, меня вдруг такое зло взяло, что я положил тебя разыскать и казнить.
I set to work that very day.	В тот же день и приступил.
How I ran about making inquiries for you!	Уж я ходил, ходил, расспрашивал, расспрашивал!
This lodging of yours I had forgotten, though I never remembered it, indeed, because I did not know it; and as for your old lodgings, I could only remember it was at the Five Corners, Harlamov's house.	Эту-то, теперешнюю квартиру я забыл; впрочем, я ее никогда и не помнил, потому что не знал. Ну, а прежнюю квартиру, - помню только, что у Пяти Углов, Харламова дом.