Прекрасный инстинкт

— Наверное, это и к лучшему. Это было бы все равно, как если бы она явилась на собачью драку с кроликом. У нее не было бы и шанса выстоять против моего крепкого маленького орешка, — он хихикает, уткнувшись в мою шею. — Тем не менее, я так рад, что могу видеть твое сладкое нутро. Мое любимое лакомство, стойкость снаружи, декаданс внутри.

— Ну, братишка, — я закатываю глаза, даже несмотря на то, что лежу к нему спиной. — Засыпай, Уолт Уитмен.

— Он был выдающимся. Приму это за комплимент.

Согласна с этим и нисколько не удивлена, что он читал еще одного из моих любимых авторов. Но я храню молчание. На самом деле, я очень устала и готова закончить с сонетами и отправиться спать.

— Детка? — шепчет он.

— М-м-м?

— Ты хорошо себя чувствуешь после разговора с отцом? Ты не упоминала об этом.

Мои раздраженные слова отскакивают от стен маленькой комнаты.

— Как ни странно, но да. Теперь я знаю, почему моя мама вела себя странно, и я высоко ценю то, что он признал свою роль в этом, свою вину. А от нее требовалось быть сильнее. Она не уходила, терпела это, нашла способы отгородиться и принять. У Коннера и меня такой роскоши не было. Загнанные в ловушку, и стараясь сохранить здравомыслие, мы были вынуждены жить в такой неблагоприятной обстановке. Если хочешь знать мое мнение, они оба были в равной степени эгоистичны.

— Я хочу, и я думаю, ты права. У тебя есть основания так считать. И что ты теперь собираешься делать?

— Я собираюсь поужинать с отцом и Коннером и узнать, смогу ли я получить еще парочку ответов.

— Хочешь, чтобы я пошел с вами? — предлагает он, в его тоне слышится доброта и сопереживание. Одна часть меня тает, становясь мягкой и податливой, и поэтому я переворачиваюсь лицом к нему.

— Я ценю это, малыш, гораздо больше, чем ты думаешь, но я считаю, что они оба будут более разговорчивыми, если будем только мы. Ты понимаешь меня? — Я всматриваюсь в него, надеясь на это.

— Абсолютно, — он решительно кивает. — Ты назвала меня «малыш». — На его лице расплывается любимая мною самодовольная улыбка.

— Да?

— Мне это понравилось. Прежде ты никогда не называла меня ласковыми именами.

— Ну, видимо, сирена занята.

Я трясусь от тихого хихиканья, неожиданно почувствовав смущение. Он в свою очередь с рыком снова зарывается в мою шею.

— О, да. Сирена определенно занята. Мной, моя, навсегда.

Когда я просыпаюсь, автобус стоит, и в нем царит тишина.

— Где мы? — произношу я квакающим голосом.

— Браунсберг, Индиана, — отвечает Кэннон, целуя меня в лоб. —Твой дядя отправился в отель, чтобы поспать, после того как провел всю ночь за рулем. Не уверен, куда ушли Ретт и Джаред.

— Ты звонил своему другу?

— Сарку? Да, сказал ему, что мы бы хотели прийти через пару часов и взглянуть на его помещение. Готова для кофе?

— Боже, да, — стону я, но, когда он выпускает меня из рук и встает, я не могу удержаться и не захныкать.

— Я встречу тебя в ванной с чашкой кофе. Прими душ, соня.

Почему он так спешит? Я хочу лежать здесь, расслабляться и поглощать свою дозу кофеина, постепенно вырываясь из сна.

— Подъем, детка! — кричит он из другой комнаты.

Я не собака.

 — Пожалуйста, — добавляет он со слащавой насмешкой, тем самым получая отсрочку от выговора, чуть не сорвавшегося с моего языка.

С ворчанием я вылезаю из теплой и гораздо более удобной, чем моя, кровати. Когда я дохожу до ванной комнаты, он уже ждет меня с кофе и одной лишь улыбкой на лице.

Теперь-то я понимаю, почему он так спешит. Пустой автобус, и отсутствие в дальнейшем возможности поиграть в постели… Мне следовало бы догадаться раньше, но я только что проснулась. И до меня туго доходит.

— Ты в курсе, что ты голый? — я недоуменно вскидываю брови и тянусь за своим кофе.

— Ты в курсе, что ты — нет? — в ответ он смотрит на меня лукавым плотоядным взглядом, отстраняя чашку подальше от меня. — Начни раздеваться, и тогда сделаешь глоток.

Удерживая его голодный взгляд, я берусь за край футболки, вызывающе тяну ее вверх и сдергиваю, отбрасывая в сторону.

— Пить, — требую я, протягивая руку.

Он делает шаг ко мне и наклоняет кружку к моим губам, давая мне время немного подуть на напиток, прежде чем он наполнит мой рот. Я стараюсь глотать быстрее, нуждаясь в своем пробуждающем крэке, словно наркоман во время ломки, но очень скоро Кэннон отрывает ее от меня.

— Остальное, — произносит он, растягивая слова, и с напряжением и настойчивостью смотрит вниз на мои шорты.

— Это шантаж. — Язвительно замечаю я с поддельным раздражением и медленно стаскиваю свои пижамные шорты вниз. Я вышагиваю из них и, подцепив пальцем ноги, кидаю в его сторону. Мой рот открывается. — Еще.

Он повинуется, снова предлагая мне сделать глоток.

— Держи ее, — приказывает он и разворачивается к душу, когда я забираю кружку.