Прекрасный инстинкт

Я пытаюсь смыться подальше, вызывая именно ту реакцию, какую хотела — эротическое рычание, и он подтягивает меня обратно так близко к себе, что не остается ни малейшего расстояния между нашими телами.

— Моя сладкая Лиззи, такая упрямая и сдержанная, самая настоящая задира по ее собственному мнению. Я понял это в ту же минуту, как встретил тебя. — Он испытывает мою силу воли, проводя языком вниз по моему позвоночнику.

— Понял, что? — спрашиваю шепотом.

— Ш-ш-ш, я считаю твой пульс. Если он опустится до ста пятидесяти, я буду вынужден принять решительные меры.

О, боже. Его левая рука покидает мое бедро и медленно крадется вниз через мой живот прямо к завиткам. Это уж точно не поможет моему пульсу, уверяю тебя.

— Кэннон, — хрипло произношу я, прижимаясь к нему.

— Сто тридцать семь. Я могу лучше, — решительно объявляет он самоуверенным голосом и переворачивает меня так, что я оказываюсь под ним. — Я знаю, мы будем идеальны, вне времени. Твой пульс ускорялся с каждым шагом, когда ты стремилась ко мне, пока он, наконец, не стал соответствовать тому, как быстро билось в груди мое сердце, наблюдая за тобой издалека.

— Кэннон. — Мои глаза увлажняются от ощущения счастья, когда я поднимаю трясущуюся руку к его щеке. — Слава богу, противоположности притягиваются. И это официально означает, что я ничто, — я подавляю всхлип, — потому что ты — все. Все.

— Не уверен, что мне по нраву, как ты называешь себя ничем. Он захватывает обе мои руки и вытягивает над моей головой. — Но я действительно обожаю сантименты. Я люблю, когда говорит сердце моей Лиззи, — произносит он приглушенно, утыкаясь лицом в мою шею, и одним толчком легко скользит внутрь меня.

Он держит в плену только мои руки, но не ноги, поэтому я оборачиваю их вокруг него и впиваюсь лодыжками в его задницу, заставляя двигаться глубже, прижиматься ближе… Никогда не будет достаточно близко.

— Поцелуй меня, — прошу я, безнадежно пристрастившись к его поцелуям.

— Скажи мне.

Он прижимается своим носом к моему, горячее дыхание касается моих губ.

— Я люблю тебя, Кэннон. Ты нужен мне, я выбираю тебя. О, Боже.

Мое бормотание превращается в крик, когда он… Честно, я понятия не имею, какого черта он только что сделал, но, ох…

— Не извивайся, детка, ты хочешь меня в этой точке, поверь мне.

Нет необходимости убеждать меня, волшебник, я верю тебе.

Он выпускает мои руки и подхватывает меня под коленями так, что они свисают с его предплечий, и достигает такого глубокого места, где случаются пугающе хорошие вещи. Он поворачивает голову и кусает мою лодыжку, не прекращая своих мощных толчков.

— Ты же не пропустила, — толчок и пыхтение, — прием таблетки, верно?

— Н-нет, — каким-то образом отвечаю я.

— Пальцы, детка. Я кончаю в тебя и хочу, чтобы ты кончила со мной.

На этот раз мне это не нужно, правда. Он ударяет по какой-то мистической «кнопке» внутри меня, но Кэннон, находящийся в спальне, не принимает никаких доводов.

Я кончаю прежде, чем мои пальцы достигают цели, взрываясь и выгибаясь от такой вульгарной и сексуальной команды, добивающейся своего. В этот раз все по-другому. Я не могу глубоко вздохнуть, испытывая головокружение и едва осознавая его хриплый стон, наполняющий комнату.

Позже я просыпаюсь — сквозь шторы пробиваются тепло и свет полуденного солнца — в коконе из рук и ног Кэннона, удерживающего меня со всех сторон так, будто он цепляется за жизнь — одно неверное движение, и я исчезну. Это чувство страха мне хорошо известно. Не желая его беспокоить, я игнорирую свой мочевой пузырь так долго, как это возможно, с трепетом разглядывая то, какой он красивый и как умиротворенно выглядит во сне.

Я могла бы лежать и изучать его лицо целый день напролет, его непокорные темные волосы, самодовольную улыбку, проявляющуюся даже, когда он спит, но природа непрестанно дает о себе знать.

— Кэннон, — шепчу я, стараясь тихонько разбудить его.

— М-м-м, — он сонно бормочет, обнимая меня еще сильнее.

— Прости, но мне нужно воспользоваться ванной комнатой, а ты, похоже, держишь меня в заложниках, — хихикаю я, усеивая его щеки легкими поцелуями.

— Сразу же возвращайся, — недовольно ворчит он, но расслабляет удерживающие меня в тисках руки.

Я выкарабкиваюсь из кровати, ощущая интенсивное покалывание в распухшей части тела, на которую так долго не обращала внимания, и улыбаюсь от напоминания причины.

Уверена, что он тут же снова уснул, и это значит, что я могу принять ванну и смыть болезненные ощущения. Я быстро справляюсь с тем, чтобы погрузить себя в теплую, успокаивающую воду, и определенные части моего тела этому несказанно благодарны.

Я уже вполне насытилась комфортом, когда дверь открывается. Пока я испытываю ломоту, заработанную таким восхитительным способом и не вызывающую никаких сожалений, я отказываюсь делать еще один круг… по крайней мере, пока меня не убедит в этом целитель женских прелестей.

— Моя вагина в двадцатичетырехчасовом отпуске, если это то, за чем ты охотишься.