Читаем Преданный полностью

Вот ты больной ублюдок – он, смеясь, стукнул меня по руке. Что-то маловато энтузиазма. Пока что он весь твой. Хороший подарочек от Шефа, а? Он подумал, месть будет сладкой.

Я постарался выказать побольше энтузиазма, только я не любил сладкое и не то чтобы любил пытки, которые все обычно называли допросом с пристрастием и мало кто называл развлечением. Ну что, давайте развлекаться! Так Клод говорил всякий раз, когда приводили нового пленника. И поскольку я умел хорошо работать – и шпионом, и дознавателем, – я притворялся, что развлекаюсь, хотя ставки в моей игре тогда были очень высоки: мне нужно было выведать как можно больше тайн, причинив при этом пленнику как можно меньше боли. И мне казалось, я в этом преуспел – пока не очутился лицом к лицу с коммунистической шпионкой, такой же голой тогда, как Мона Лиза сейчас. Комната для допросов, где руки и прочие члены пыхтевших полицейских доставили ей массу развлечений, называлась «кинотеатром», и освещение там было такое же слепящее и такое же плохое, как здесь. Неужели дознаватели никогда не поймут, как важна подсветка для создания атмосферы?

Шеф говорил, ты профессионал, сказал Лё Ков Бой. А то мы прямо нет.

Ты не такой профессионал, как он, сказал Бон. Он служил в тайной полиции. Лучший дознаватель Особого отдела! В его голосе слышалась гордость – за нашу дружбу, за мои умения, за нашу миссию по уничтожению коммунистической угрозы, к которой теперь каким-то образом приплелась и его подработка гангстером. Но если Бон и гордился мной, то лишь потому, что не знал о допросе коммунистической шпионки и, разумеется, не знал обо мне того единственного, чего он никогда бы не смог простить: что я коммунист, точнее, что я был коммунистом. Хотя бывших коммунистов, наверное, не бывает – как и бывших католиков.

Я профессионал, сказал я. Я как врач.

Если ты врач, то на чем тогда специализируешься? – спросил Лё Ков Бой.

На проктологии, ответил я, и Лё Ков Бой, Ронин и Бон слегка поморщились, еще одно доказательство того, что как дознаватель я всегда знал, на что нажать, вот и теперь – ткнул риторическим пальцем им промеж нижних полушарий. А это значит, добавил я, что я предпочитаю работать без свидетелей.

Можешь не торопиться. Ронин разглядывал сломанный ноготь. Спешки нет. Но лучше бы ты успел ему отомстить до приезда Шефа.

А когда он приедет?

Лё Ков Бой пожал плечами. Когда захочет, тогда и приедет.

Вам что от него нужно? – спросил Бон, кивком указав на Мону Лизу.

Все. И ничего. Он нашего убил.

И всем было понятно, что Мона Лиза в конце концов должен умереть.

Меня оставили наедине с Моной Лизой – только один гном через час принес мне материалы для допроса, которые я затребовал: блок сигарет, бутылку виски, две бутылки воды (с газом и без) и продуктовую тележку Моны Лизы. Этого гнома звали Дылдой, потому что из всей семерки он был самым высоким, что в принципе было несложно. Ты хоть знаешь, в какую даль мне пришлось тащиться за этой бутылкой виски? – спросил он. Зачем профессионалу вообще сдалась бутылка виски?

Да что ты знаешь о работе профессионалов, отмахнулся я от него.

Убедившись, что больше меня никто не потревожит – за исключением моих призраков, – я предался двум своим любимым видам досуга, пьянству (№ 3) и чтению (№ 2). Углядев у вышибалы-эсхатолога «Кандида», я и себе купил карманный экземпляр. Я читал «Кандида» еще в лицее и уже тогда получил огромное удовольствие от его человеческой комедии – а теперь и того больше. Сказать по правде, мой губка-профессор накапал мне на лоб какой-никакой тепленькой мудрости, объявив однажды всему классу нечто, что оказалось правдой: смысл книги меняется, когда мы перечитываем ее в более позднем возрасте, жизнь помогает книге дозреть. Взять хотя бы вот этот язвительный пассаж, читая который я и морщился от неловкости, и похохатывал:

Хотела бы я знать, что хуже: быть похищенной и сто раз изнасилованной неграми-пиратами, лишиться половины зада, пройти сквозь строй у болгар, быть высеченным и повешенным во время аутодафе, быть разрезанным, грести на галерах – словом, испытать те несчастья, через которые все мы прошли, или прозябать здесь, ничего не делая?

– Это большой вопрос, – сказал Кандид[11].

Перейти на страницу:

Похожие книги