Читаем Преданный полностью

Выехали мы ранним вечером, в фургоне, в котором обычно возили продукты для ресторана, но теперь на нем был нарисован логотип вымышленных электриков, «БРАТЬЯ КИТ». Лё Ков Бой вел фургон кое-как, скорее всего, нарочно, потому что других сидений в нем не было и мы с Боном елозили по полу в грязном, темном и обширном кузове, а Лё Ков Бой только посмеивался. Если кто увидит припаркованный фургон электрика, то не удивится, сказал Ронин, который сидел на пассажирском сиденье, держа на коленях прибор слежения и карту с координатами того места, куда приходил Мона Лиза.

Ехали мы где-то полчаса, куда-то на окраину города, все курили, а Лё Ков Бой командовал магнитолой, ставил то попсу, то рок, и среди песен особенно выделялась «Seasons in the Sun», которой мы все четверо – и как минимум парочка моих призраков – подпевали со слезами на глазах:

Прощай, мой друг, так тяжелоМне умирать, когда все расцвело,Столько девушек вокруг,Столько птичьих песен вдруг,Не забудь меня, мой друг.

Песня удачно сочетала в себе бодрый поп, добрую меланхолию и доступную философию, которая идеально отражала нашу вьетнамскую чувствительность. В том числе и почетную вьетнамскую чувствительность Ронина, который, подобно всем белым мужчинам, искавшим статуса почетного вьетнамца, обнаружил, что получить его как нечего делать, потому что мы смущены, польщены и удивлены тем, что невьетнамец хочет быть с нами одного поля ягодой, что, разумеется, было очередным доказательством незавидного статуса нашей страны и нашей коллективной ментальной заколонизованности. Французы с американцами и, кстати, китайцы с японцами тоже воспринимали это все как должное, считая, как и положено империалистам, что все хотят быть французами, американцами, китайцами или японцами.

Было солнышко у нас,Была радость каждый час,Но забыли детство мы,Солнце село за холмы.

Вот так мы и проводили время, пока наконец Лё Ков Бой не остановил фургон возле дома, где жил Мона Лиза, и не сказал: а теперь ждем.

Ронин постучал по экрану прибора слежения и сказал: есть, задвигался. Он в паре километров от нас. Он взглянул на меня: тебе нужно будет его опознать.

Следующие несколько часов один из нас сидел впереди, а остальные трое прятались в кузове, курили, играли в карты и другие азартные игры, искалечившие огромное множество вьетнамских жизней – меньше, чем война, правда, но больше, чем романтическая любовь. Но мы ведь были гангстерами! Калечить жизни – и наши собственные в том числе – это и осознанная цель, и экзистенциальный риск нашей профессии. Убивая время, мы только не курили гашиш и не пили спиртное, потому что Ронин сказал, что мы на работе. Я проигрался и сидел в углу, с обидой глядя, как Лё Ков Бой и Бон ставят на кон мои денежки, и тут сидевший впереди Ронин сказал: он приближается. Мы с Боном натянули длинноволосые каштановые парики и вязаные шапочки, затем Бон нацепил очки с затемненными стеклами, а я надел свои ненастоящие «авиаторы». Мы сняли штаны и куртки и натянули другие штаны и куртки, вытащенные из мусорного мешка с маскировкой, которую Ронин раздобыл черт его знает где. Лё Ков Бой повернул ключ в зажигании и отъехал от дома, а я пристроился на корточках между ним и Ронином. Тот смотрел на экран прибора слежения и говорил: налево, направо, направо, прямо и так далее, – и мы ехали на перехват Моны Лизы, который двигался очень медленно, похоже, вышел из метро и теперь шел пешком. Сквозь лобовое стекло я видел пыльный, тоскливый район с унылыми многоэтажками, у которых, как и у их жильцов, почти не было шансов на приличную жизнь. Если метропольный центр открыточного Парижа был архитектурным пиром головокружительных традиций, то этот неаппетитный колонизированный banlieue был архитектурным фастфудом. Тут мы свернули за угол, и я увидел Мону Лизу – он был всего в каких-нибудь метрах от меня, вышагивал в моих туфлях «Бруно Мальи». Он шел нам навстречу, толкая перед собой продуктовую тележку, – это, кстати, один из очаровательных аспектов парижской жизни, его жителям приходится ходить за хлебом насущным, и таким образом они держат себя в форме, в отличие от среднестатистического американца с плюшевым задом, который сразу садится в машину, если надо пройти больше квартала.

Перейти на страницу:

Похожие книги