Право на жизнь

У р в а н ц е в. Я хочу подчиняться только разумным приказам.

Я р ы к а л о в. Пока будем спорить, разумный это приказ или нет, судно пойдет на дно.

У р в а н ц е в. Мы по-разному смотрим на это. Николай Петрович, вы откуда знаете эту женщину? Ну, с которой вы поздоровались?

Я р ы к а л о в. Понравилась? Нельзя. Это Ирочка, жена Тимонина… Что с вами, Иван Васильевич?

У р в а н ц е в. Перекурил, затошнило.

Я р ы к а л о в (открывает иллюминатор). Что Ирочке надо было?

У р в а н ц е в. Я и сам не пойму… Она действительно жена Тимонина?

Я р ы к а л о в. Свидетелем в загсе был. Красивая женщина, но что-то у них с Олегом треснуло… Так что мы решим с Бебешко? Возьмем или выбросим этот камень преткновения нашего за борт?

У р в а н ц е в. А, поступайте как считаете нужным!

Я р ы к а л о в. Я не хочу с вами ссориться, Иван Васильевич!

У р в а н ц е в. И мне не хочется ломать себе жизнь!

Я р ы к а л о в. Не понял?

У р в а н ц е в. Если Бебешко вам подходит — я не возражаю.

Я р ы к а л о в. Вот и хорошо. А то лезем в дебри сложной матросской души, вместо того чтобы набрать стоящих специалистов… Знаете, Иван Васильевич, мне казалось, вы почему-то настроены против меня. Теперь я искренне рад, что ошибался. И рад, что мы нашли наконец общий язык.

Появляется  С о к л а к о в.

Ба! Женя Соклаков приехал! Кто же мне говорил, что ты на Азовском море загораешь? Иван Васильевич, знакомьтесь — Евгений Соклаков, тот самый.

С о к л а к о в. Что значит «тот самый»?

Я р ы к а л о в. Ты у нас считаешься еще одним камнем преткновения. Не вижу южного загара на челе твоем тонком?

С о к л а к о в. Не поднялась у меня рука купить билет.

Я р ы к а л о в. Никто в этом не сомневался, Женечка.

С о к л а к о в. Ты не поймешь, а мне было жаль оставлять город, ребят всех наших. Даже тебя.

Я р ы к а л о в. Обо мне беспокоился зря, я бы пережил. Ах, эти мечущиеся интеллигентные души! Они, Иван Васильевич, не могут как все! Все-то у них что-то болит, гложет, спать не дает! Дрожат, бедные, как цветочки над своей пыльцой!

С о к л а к о в. Куражишься.

Я р ы к а л о в. Боже упаси! Меня тут из-за тебя в душевной черствости обвинили, в пренебрежении к старым товарищам. Это неправда, Женечка. Как человека я тебя люблю, но как штурмана — в упор не вижу!

С о к л а к о в. Я всегда знал, что ты умеешь стрелять с двух рук, по-македонски.

Я р ы к а л о в. Человек, который самому себе не может сказать «нет» или твердое «да», не имеет права, морального права, называться штурманом и тем более прокладывать курс судна. Ты даже на Азовское море не смог самостоятельно уехать. Все ждал, что тебя или подтолкнут, или попросят остаться! Так вот — я этого делать не буду!

С о к л а к о в. Я все пытаюсь понять, откуда в тебе столько дремучей злости к людям, Коля?

Я р ы к а л о в. Настоящий человек, хотя бы для себя, должен выяснить, кто он такой!

С о к л а к о в. В Японии есть обычай: когда японца страшно оскорбят — оскорбят до невозможности! — тогда он идет к своему обидчику и на пороге его дома убивает себя. (Рвет свое заявление.) Чтобы тот всю жизнь потом мучился сознанием своей вины. (Уходит.)

Я р ы к а л о в (с неловким смешком). Эти сложные интеллигентные натуры! Всегда что-то с ними не так… (Пауза.) Я бы на его месте так много не говорил. Давно бы порвал заявление и бросил в лицо… Что задумались, Иван Васильевич?

У р в а н ц е в. Я думал над вашими словами, Николай Петрович. Вы правы — каждый из нас обязан определить для себя, кто же он такой на самом деле… (Встает.) Поэтому я должен заявить вам, что вы недостойно обошлись со штурманом Соклаковым…

Я р ы к а л о в. Ну-ну, не так официально, Иван Васильевич.

У р в а н ц е в. Также я не согласен с кандидатурой Бебешко…

Я р ы к а л о в (кричит). Долго вы мне будете морочить голову?!

У р в а н ц е в. Кроме того, на обсуждении в управлении флота я буду возражать против утверждения вас в должности капитана «Нивы»…

Появляются  О с м а н о в,  Х а р ы б и н  и  Т и м о н и н.

Х а р ы б и н. Привет, деятели! Всё закончили?

Я р ы к а л о в. Мы готовы, товарищи проверяющие. Через десять минут должен зачитывать список. Я приказал всем собраться в столовой команды.

Х а р ы б и н. И ладно, и слава богу! А то в управлении гневаются. Гром начинает погромыхивать, молнии точат на наши бедные славные головы.

Т и м о н и н. Здравствуйте, Иван Васильевич.

Урванцев, сухо кивнув, делает вид, что не замечает протянутой руки.

(Удивленно.) Я чем-нибудь обидел вас, Иван Васильевич?

Урванцев молчит.

А, понятно. (Ярыкалову.) Тоже возражаете против моего присутствия? Как вы сами понимаете, мне любопытно взглянуть на людей, которых вы набрали.

Я р ы к а л о в. Могу заверить, Олег Владимирович, что все будущие члены экипажа — советские люди.

Х а р ы б и н. Эти капитаны! Каждый из них — личность, не подойди!