Право на жизнь

Я р ы к а л о в. Вот те крест, не при помполите будет сказано! (Рассматривает Зиночку.) Куда все делось? А? Это же заведующая библиотечным коллектором, учитель литературы и русского языка!

З и н о ч к а. Мне Тимонин сказал, чтобы я переоделась. Если место в кают-компании занято, я могу пойти и в столовую команды.

Я р ы к а л о в. Тимонин не прав. Вы мне больше нравились в другом обличье. Правда, Иван Васильевич?

З и н о ч к а. Все смеетесь… А я родом из Кулунды, есть такой город в Казахстанской области…

Я р ы к а л о в. А я-то, чудак, в прошлый раз подумал, что вы из Парижа…

З и н о ч к а. Не надо… Отец нас бросил, когда я еще маленькой была. А мать всегда приходила с работы усталая и злая. Она проводницей работала. Шпыняла, за косу дергала, кричала.

Я р ы к а л о в. У каждого из нас свои беды.

З и н о ч к а. Вот так даже мать родная относилась. Никто не верил, что я честная девушка. За всю жизнь только с одним парнем встречалась. И обманула не я, а он. Уехал в Москву, поступил в институт и забыл про меня… Без него ребенок родился, маленький Алешенька. Соседи тюкать начали, мать из дома выгнала. Я покрутилась-покрутилась с младенцем на руках, потом пошла в оргнабор, завербовалась и к вам сюда, на Север, приехала…

Я р ы к а л о в. К чему все это рассказываешь?

З и н о ч к а. Я грубая только снаружи, чтобы не приставали. А так я тихая.

Я р ы к а л о в. Вы мне, Зиночка, больше нравились прежней — веселой и красивой.

З и н о ч к а. Не знаю, как на всех вас угодить… Одним — такая плохо, другим — другая.

У р в а н ц е в. А вы не пытались быть самой собой?

З и н о ч к а. Разве вы, мужики, дадите?

Я р ы к а л о в. А какая ты была бы самой собой?

З и н о ч к а (просто). Добрая и ласковая. Мне бы только знать, что ко мне взаправду хорошо относятся, я бы тому человеку все отдала!

У р в а н ц е в. И не только бы вы, Зиночка.

Я р ы к а л о в. Это верно.

З и н о ч к а. Возьмите.

Я р ы к а л о в. Только без слез!.. Через сорок минут приходите в столовую команды.

Зиночка уходит.

Берем?

У р в а н ц е в. Решайте.

Я р ы к а л о в. Лукавите, Иван Васильевич?

У р в а н ц е в. Османов вычеркнет. А приказ о вашем назначении капитаном «Нивы» еще не утвержден.

Я р ы к а л о в. Беру Зиночку буфетчицей в кают-компанию. А вот Тимонин не взял, побоялся связываться. Не увидел в Зиночке человека.

У р в а н ц е в. У меня складывается впечатление, что многие ваши поступки продиктованы не сердцем, а именно этим.

Я р ы к а л о в. Чем?

У р в а н ц е в. Доказать всем, что вы лучше Тимонина.

Я р ы к а л о в. А я и не скрываю. Мне Тимонин тоже нравится — и как человек, и как капитан.

У р в а н ц е в. Все же эту девочку вы приняли не по сердцу, а по уму.

Я р ы к а л о в. Эх, Иван Васильевич, знать бы, что лучше в нашем деле — ум или сердце…

Пауза. Входит  Г о р ь к о в.

Г о р ь к о в. Николай Петрович, поздравляю от всей души и открытого к вам сердца! Вы знаете, товарищ помполит, когда мы с Николаем Петровичем на «Глобусе» ходили — я тогда был мотористом классным, а он, извините, салажонком совсем, — так я еще тогда ребятам говорил: «Плюньте мне в глаза и разотрите, если через энное время Ярыкалов не станет капитаном!» По всей повадке настоящий капитан чувствовался! А у меня глаз — ватерпас!

Я р ы к а л о в (смеется). Без отмычек мужик работает!

Г о р ь к о в. Обождите, Николай Петрович! Говорю, положив руку на сердце. Вас же на флоте знают! Все говорят так: «Капитан Ярыкалов человек строгий, но справедливый!» Не сойти мне с этого места!

Я р ы к а л о в. Кот-баюн! Ты лучше расскажи, что так запиваешь беспощадно.

Г о р ь к о в. Извините, Николай Петрович, но зря вы меня в глазах товарища помполита роняете… Простите, ваше имя-отчество?

У р в а н ц е в. Иван Васильевич. Я о вас уже наслышан, товарищ Горьков.

Г о р ь к о в. Врут злые языки, чтоб они высохли и отпали!

Я р ы к а л о в. Пить надо в меру.

Г о р ь к о в. Золотые слова, Николай Петрович! Но у меня раньше натура была другая, буйная. (Урванцеву.) Я сейчас в крепкой завязке. Ведь как бывало? Зайдешь в буфет, думаешь: сто — мало, двести — много, ну и возьмешь два раза по сто пятьдесят. Потом кореша встретишь. И пошло, и поехало!.. При этом только одна мысль гложет — не спиться б, няня…

Урванцев и Ярыкалов смеются. Смеется вместе с ними и Горьков.

Но это все в прошлом.

Я р ы к а л о в. Ой ли?

Г о р ь к о в. Ей-ей, Николай Петрович!

Я р ы к а л о в. Ладно, посмеялись. Идите, Горьков.

Г о р ь к о в. Николай Петрович…

Я р ы к а л о в. Я сказал — идите, подумаю.

Г о р ь к о в. Огромное спасибо вам, Николай Петрович! Я говорил — вы человек строгий, но справедливый! (Уходит.)

Я р ы к а л о в. Вы обратили внимание, Иван Васильевич, что со мной они ведут себя иначе, чем с Тимониным? Баки мне не забивают.

У р в а н ц е в (с любопытством). Возьмете Горькова?

Я р ы к а л о в. Нет.

У р в а н ц е в. Почему сразу не отказали?