Прах

– Сто… двести… триста… четыреста… – наконец, она вынула семь сотенных банкнот и положила их на бортик кассы.

– Еще сорок четыре.

– Я помню! Что вы думаете, я из ума выжила?! – Бабуля открыла новое отделение кошелька, внутри глухо звякнула мелочь. – А вот не выжила, да еще и считать умею!

Она запустила пальцы внутрь кошелька, достала оттуда мелочь, пересыпала ее на раскрытую ладонь левой руки.

– Два… пять… семь… восемь…

Кирилл вздохнул: только бы она не начала по копейкам эти рубли набирать, а то они тут до вечера простоят.

Телефон в руке задрожал.

– Лисенок, я на кассе, – сказал он, не дожидаясь Алисиной реплики. – Надеюсь, уже вот-вот выйду.

– Еще на кассе?.. Понятно. Кир, а… ты можешь побыстрее приехать?

– …двенадцать… четырнадцать…

– Да ты не волнуйся, – улыбнулся он. Вот чудачка, все переживает, – хватит нам времени. Я все рассчитал, помнишь? В восемь начнем, там как раз вскоре закат, а в полдесятого тронемся к…

– Кир, мне кажется… я тут не одна.

– …девятнадцать…

Кирилл негромко засмеялся.

– Ну, конечно, не одна, лисенок. Сегодня же пятница, вечер. В парке до фига людей. Ясное дело, кто-нибудь тоже шарится по кустам, место ищет. Так что раз уж ты так рано пришла, то сиди там, не уходи никуда. А то нас с тобой мигом бомжами сделают.

– Ты думаешь?

– Уверен. Вот увидишь, пока я еду, мимо тебя целая толпа пройдет.

– …тридцать один… тридцать четыре…

– …ну да, наверное, – Алиса помолчала, а затем ее голос зазвучал заметно бодрее. – Но ты все равно не задерживайся. Я соску-училась.

– Вот это – очень уважительная причина. Целую, спешу!

– И я тебя целую и жду.

Кирилл, который весь разговор не отрывал взгляда от старушонки, увидел, как та переворачивает ладонь над тарелочкой для мелочи и высыпает туда монеты.

– Вот! Ровным счетом сорок четыре. Можете пересчитать!

Кассирша только покачала головой, сгребла деньги и нажала кнопку на клавиатуре. Дождавшись чека, оторвала его и протянула бабуле:

– Спасибо за покупку.

Кирилл подспудно ожидал, что старушонка выдаст в ответ еще что-нибудь, желая оставить за собой последнее слово, но та схватила чек и заковыляла к выходу.

Алиса убрала телефон в сумочку, огляделась по сторонам. После разговора с Кириллом на душе стало спокойнее. В самом деле, ну с чего она взяла, что в этой части лесопарка, кроме нее, никого не должно быть? Конечно, люди хотят отдохнуть после рабочей недели, побыть на природе – а далеко ли можно успеть уехать вечером? Вот и идут кто в лесопарк, кто хотя бы в сквер. А тут, в Покровском-Стрешневе, сам бог велел в пятницу вечером гулять.

«Велел, да вот только что-то не видно никого. Сколько ты здесь уже, а хоть бы кто мимо прошел».

Ну и что, ответила она самой себе. Это просто здесь никого – не хотят далеко забираться. А вот возле прудов народу тьма-тьмущая! И сюда тоже дойдут.

«…и все-таки…»

«Что – все-таки? – озлилась она на тихий голос, звучавший в сознании. – Что все-таки?»

Тишина.

Голос наконец-то смолк. Алиса кивнула – знай наших! – и полезла в пакет за яблоком. Сев на расстеленный на бревне коврик, с хрустом откусила первый кусок и замерла.

Метрах в тридцати впереди из-за дерева вышел человек. Даже не взглянув в ее сторону, медленно пошел прочь – по направлению к крутому подъему, за которым, отгороженная забором, начиналась территория коттеджного поселка каких-то крутых шишек.

В руке мужчина держал палку. Каждый шаг он предварял тем, что втыкал ее в землю перед собой.

Воткнул – вынул – шагнул… воткнул – вынул – шагнул… воткнул –…