Прах и Тьма

Эшли моргнула. В доме наступила тишина ночи, и у нее закружилась голова и перехватило дыхание. Она не знала, с чем хотела это сравнить. Или она действительно знала, но не хотела так думать. Произнести ее имя было слишком доступно, слишком легко.

– Это несправедливо, – сказала Эшли. – Ты и я должны были разобраться…

Тристан посмотрел на нее, и она представила его таким, каким он был раньше. Он бы сидел на краю ее кровати, положив руки на колени. Он бы посмеялся над тем, как обходными путями она все объяснила. Ты говоришь так расплывчато, сказал бы он ей. Просто поясни, что ты имеешь в виду.

Но она не знала, что имела в виду. Попытки испытывать чувства к Тристану были чем-то медленно накатывающим, как волны на озере летом. Это было приятно и это было спокойно, и она думала, что могла бы всю свою жизнь строить на этом. Они были бы слишком в порядке; их отношения длились бы достаточно долго, чтобы это могло стало реальностью.

Это другое было слишком активным. Оно вцепилось в нее и не отпускало. Оно раздавило ее своим весом и не стало ждать, пока она отдышится. Это толкнуло ее на дно озера, и ему было все равно, сможет ли она подняться к поверхности. Как будто у нее всегда не хватало времени.

– Ты помнишь, как я сказала, что хочу расстаться, потому что я не чувствовала того, что чувствовал ты? – Эшли сглотнула. – Я чувствую это сейчас. Я не знала, как тебе было страшно. Мне так жаль.

Кулаки Тристана сжались. Эшли хотела бы видеть его лицо. Тристан, которого она знала, всегда открыто выражал свои чувства, но этот Тристан был лишь тенью. Его лицо было не чем иным, как игрой света, которую невозможно было разглядеть отчетливо. Он отпрянул, резко и внезапно, ударившись о дверь спальни. Лампа на потолке замерцала, и шторы захлопали по окну. Эшли попятилась, пока не наткнулась на спинку кровати. Через мгновение Тристан успокоился. Он боролся за то, чтобы оставаться цельным, оставаться с ней, оставаться здесь.

Эшли втянула в себя воздух.

– Ты хочешь вернуться? – спросила она.

Тристан вспыхнул. Возможно, это был ответ; если так, то Эшли не могла его понять. Иногда это было почти головокружительно, то, как Тристан заполнял комнату. Это уже не было просто ощущением: каждое воспоминание о нем лежало на поверхности, как слой мха на деревянном полу. Вещи, о которых она даже не подозревала, что помнила, вещи, которые она отодвинула на задний план, вещи, которые она пыталась забыть.

– Я рада, что снова тебя вижу.

Тристан заколебался. Он потянулся к ней, его движения были неестественными и неровными.

Тишину нарушил звук телевизора. Когда Эшли моргнула, Тристан исчез. Ее рука задержалась в пустом воздухе. Голоса Брэндона и Логан гудели, а остальная часть комнаты была пуста.

Эшли снова повернулась к телевизору.

Брэндон и Логан уже спустились в туннели. Брэндон был на несколько метров впереди Логан, сканируя стены, покрытые граффити, с помощью устройства, которое Эшли не узнала.

Логан позвала Брэндона, возясь с другим устройством.

Когда камера поймала Брэндона, все было не так. Эшли прищурилась, глядя на экран. Это было всего лишь мерцание помех по краям телевизора. Инфракрасное пространство было искажено, искривлено настолько, чтобы его можно было заметить. Эшли пошевелила свой телевизор, но помехи остались. У ног Брэндона растеклось что-то черное, похожее на масло. Он стоял совершенно неподвижно, широко раскрыв глаза, и Эшли узнала выражение его лица.

Он так смотрел на нее в хижине.

Он был напуган.

– Папа? – спросила Логан. Она пыталась скрыть это, но в ее голосе прозвучал страх. Ее маленький кулачок сжал «ТермоГейст».

Эшли задавалась вопросом, видит ли Логан тени у ног Брэндона. Может ли она почувствовать, как сейчас туннель сужается; как глотка, поглощающая их целиком. Логан рассказала ей о том моменте в Талсе, но она не упомянула об этом.

И тогда Брэндон заговорил.

– Держись подальше, – сказал он.

Брэндон был не один. Что-то еще заговорило. Второй голос был глубже, чем у Брэндона, пустой и холодный. Он гремел как гром. Он был неразборчивый и неправильный… Голос произносил не те же слова, что и Брэндон; Эшли не могла разобрать, произносил ли он вообще слова. Что-то из этого зрелища проникло ей под кожу.

Темнота у ног Брэндона расползалась, пока не оказалась повсюду. Пока на экране не остались только Логан и Брэндон, искаженные, расплавленные и неправильные. Картинка продолжала тускнеть, и Эшли не могла отвести взгляд.

– Папа? – повторила Логан.

Ее голос был невероятно тихим.

– Убирайся, Логан, – рявкнул на нее Брэндон.

Второй голос застонал от этого звука. Эшли прикоснулась к экрану телевизора, он оказался горячим.

Брэндон закрыл глаза. Когда он повернулся к Логан, то не смотрел на нее. Темная субстанция обрушилась на него как волна, и на мгновение экран потемнел. Единственным звуком было прерывистое дыхание Брэндона.

А затем экран с ревом ожил. Реклама шин. Эшли сделала болезненный выдох. Она не заметила, как долго она задерживала дыхание. На столике рядом с кроватью завибрировал телефон.

– Алло?