Прайд Серого Льва

Я промолчал. Отношения с Натой оставались невыясненными, более того — мне уже казалось, что наша маленькая подруга сильно отдалилась от нас с Элиной! — после памятного возвращения с поля…

— Ты запретишь выход из форта?

— И вход тоже.

— А если придут друзья?

Она смотрела на меня с ожиданием…

— Наши друзья, сами того не желая, могут оказаться нашими врагами… если заразят нас. Вход в Форт будет закрыт для всех.

Я сделал несколько шагов. После спуска в провал страх, прежде сковывающий меня перед высотой, стал несколько меньше, и теперь я уже мог без дрожи находиться у самого края скалы. Внизу, высвеченная лунным сиянием, простиралась равнина, до самого леса, поросшая высокой, слегка качающейся травой. Сам лес терялся в сумерках — только его темнеющий край слегка выделялся на фоне прерий. Во многих местах быстро вспыхивали и пропадали огоньки — это падал отсвет на глаза зверей, бродивших по травам в это время. Еще дальше, куда уносился поток реки, давшей нам приют возле этих двух скал, темными громадами высились далекие холмы-сопки, где сейчас обитал Леший со своими товарищами. А совсем далеко, у берегов дальнего озера, находилось типи Совы… Им, как и нам, грозила новая беда.

Элина, побледневшая от последних известий, молчаливо роняла слезы на камни. Я осушил их губами и чуть подтолкнул ее в сторону спуска:

— Иди вниз. Мне надо еще поговорить с Доком.

Она подчинилась. Док, проводив ее сумрачным взглядом, тихо сказал:

— Будет очень обидно, после всего… Береги ее. И Нату.

— Стараюсь.

— Вот-вот… С Ульдэ — как?

— Знаешь? Вернулась назад, старается помалкивать. А что я могу сделать?

— Ничего… — Док пожал плечами. — Что тут сделаешь? Дикарка и есть… Вбила в голову одну мысль, теперь не расстанется. А вообще… Все изменилось, Дар… Все. Ты и сам это видишь.

— Последнее время ты ходишь сам не свой…

Он согласно кивнул:

— Да. Мне… страшно.

— ?

Он снова кивнул:

— Не только болезнь. Ты не ослышался… Мне очень, очень страшно!

— Но, чего или кого ты боишься? Уголовников перебили… С остальными, как видишь, договорились. Сами пришли мира просить. Святоше, если что, хребет тоже сломаем. Вот, правда, то, что ты обнаружил — тут я не знаю, что сказать.

— Я не о людях… — он перебил меня, нетерпеливо взмахнув рукой в сторону прерий.

— Зверей? Док, мы уже не те, что были в первые дни. Вроде, научились чему-то…

Он скептически усмехнулся:

— Научились… Дар, ты очерствел и сердцем, и душой. Выследить животное, убить его ударом копья, содрать шкуру, притащить мясо в Форт — чему научились? Убивать? И потому — не боятся, что они сами могут растерзать любого из нас?

— Это плохо? Что-то я не пойму тебя…

Он вдруг остановился и вновь указал рукой на бескрайние просторы, хорошо различимые в свете вечернего светила.

— Дар, вот это все — не наше! Мы здесь чужие! Понимаешь ли ты меня? Чужие!

— Не кричи…

Я развернул его лицом к себе:

— Ты плохо выглядишь, сегодня… Не стоило тебя ходить в прерии, сидел бы в землянке, готовил снадобья.

Он посмотрел мне в глаза ясным, незамутненным годами взором:

— Форт, говоришь?.. Новая цивилизация, да? Эх… слепцы вы все.

— Ну, так просвети, раз ты всех умнее! — меня стало раздражать его поведение. Нам угрожала серьезная опасность, а он, вместо того чтобы что-то предложить, завел разговор о чем-то, не относящемся к делу.

— Действительно, слепые… Считаешь, раз покончили с бандой, Святоше рот на время заткнули — все? Нет, мой вождь… не все. Я сейчас раскрою тебе глаза — а ты постарайся не перебивать.

Он сделал глубокий вдох, собираясь высказать то, что, по-видимому, давно в нем накипело…

— Земля уже не та, что была… до Того дня. Я не знаю причин, не знаю и всех последствий, какие еще могут наступить — но я вижу то, что уже произошло. И я размышляю… Самым странным образом изменилось — и изменилось, чуть ли не мгновенно! — все, что было привычно и знакомо. Не осталось ни одного животного или зверя, рыбы или растения, которое бы не поменяло своей прежней внешности, а зачастую — и образа жизни. Стала иной продолжительность дня — при желании, мы с Беном смогли бы это высчитать довольно точно, но и так ясно, что он удлинился где-то на четыре-пять часов. Так же стали другими и времена года — это лето, которое началось, уже бог знает, когда, кажется, подходит к концу. Помнишь наш разговор?

— Предсказание?

— Я не Стара — камешки не бросаю. Это обычные выводы… о необычных вещах. А если это так — нас всех ждет, столь же длинная осень, а потом, что еще более страшнее — зима! Ты понимаешь, какой может оказаться эта зима? Менее всего к ней будут готовы люди. То есть — мы с тобой. Хотя, что до тебя… ты, как раз, может и готов.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь сам, — он сурово сжал губы. — Ты знаешь, и знаешь давно. Мало кто из уцелевших, превратился в таких, как Леший и его племя. В основном — все остались такими, какими и были до Катастрофы. Но ты — нет. Твоя жуткая сила, спрятанная где-то внутри — ее не видно на твоих руках, хоть они не кажутся слабыми. Твое неимоверное здоровье — любые раны, полученные тобой в схватках, заживают с поразительной быстротой… как на собаке.