Прайд Серого Льва

Я прижал ее к себе. Ульдэ глухо застонала, потом еле слышно произнесла:

— Когда-нибудь, сердце таежной скиталицы не выдержит… Зачем щадишь? Смерть мне легче…

— Нет. Ты будешь жить. Это не повод… для самоубийства.

Она выпрямилась, оттолкнулась от меня и уже более твердым голосом, сказала:

— Ульдэ не говорила, что наложит на себя руки. Она просто хотела стать…

— Я помню. Твое желание оказаться женщиной с моей помощью стало навязчивой идеей.

Она снова опустилась на колени, и я невольно присел рядом. Ульдэ некоторое время просто молчала, а потом тихо произнесла:

— Мне нельзя себя убивать. Наши старики рассказывали… Люди всегда хотят жить. И никогда — умереть. Когда Эдун — ночной шаман, выкатывается на белых рыбах по черному небу, он пересчитывает людские желания. Их должно быть больше, чем в мешке Арбахая — желтого шамана. Эдун — это луна, по-вашему. У нас он мужчина. А Арбахай — солнце.

— Я догадался…

— Если желания, загаданные при свете Арбахая, перевесят — мир изменится. Считается, что эти желания лучше, добрее. Всегда будет много зверя в тайге, детей в чумах, тепла в очаге. Но, так не бывает. Ночных желаний намного больше — и Эдун, спокойно завязывает свой мешок. То, что загадывают ночью, не обязательно желать в темноте… но сами желания — они темные, и перевешивают то, что хотят при свете дня. Говорят, нельзя желать слишком много хорошего — Эдун рассердится и погонит своих рыб по Улаль-халару… Великой реке из звезд. Тогда тьма обрушится на землю и больше не будет никаких желаний.

— Ты загадала темное желание, Ульдэ.

Девушка чуть скривилась:

— Темное — для твоих жен, светлое — для меня… Разве человек знает, что можно считать правильным в своей жизни? Он поступает так, как велят ему его обычаи… или, окружающие его люди. Но всегда ли эти обычаи должны быть такими, и всегда ли те, кто оказался рядом, правы? Хорошо улыбаться при лике Арбахая, говорить о любви и долге — попробуй жить, когда Эдун владеет твоим разумом… и самой жизнью.

— Неужели, твой Эдун настолько силен, что мешает смириться с моим отказом? Ульдэ… никогда в жизни, мне не приходилось выслушивать подобного от женщины… прости, девушки! Любой мужчина просто обязан был исполнить твою просьбу! Но я — не могу… не имею права!

— Право? — Ульдэ подняла на меня, полные грусти и обиды, глаза. — Дар говорит о праве? Кто может запретить вождю? Но Ульдэ знает… его скво — их желание сильнее желания дикарки. Только почему мы здесь, мой вождь? Разве Огненный цветок захотела тот, растущий на вершине, при свете солнца? Может, это Эдун — белый шаман! — занес в ее голову такую страсть к простому лепестку?

Сложно было ответить северянке… Я закусил губу — так просто Ульдэ указала мне, на очевидную всем, прихоть красавицы.

— … Ты сама сказала — ночные желания должны перевешивать те, что мы загадываем при свете дня.

— Да, так. Только великий Эдун уже погнал своих рыб… Огненное Боренье пришло на землю — и нарушилась связь времен. Желание людей смешались… и сгорели. У меня ночное желание… простое. Она потерялась для своего рода, стал чужой. Что ждало ее в тайге, не приди брат, Кульчугай? Человек не может быть один. Я поехала с ним, в большой город, поверила, что наши чумы — не единственное, что есть на земле. Но, твой мир… зачем я ему? Я боялась всего — больших домов, длинных прямых дорог, людей, которых никогда не видела столько, сколько не вместил бы самый большой поселок. Я жалась к брату, а он смеялся и говорил — Ульдэ глупая, хоть и выросла во взрослую девушку. Ее место — нянчить детей в жилище оленевода, или, ждать мужа с охоты, угождая пришлым людям. Ты знаешь об этом, вождь? Да, у нас так… если появлялись такие, как ты — с большой земли! — девушки или жены, по приказу их братьев или мужей, ложились к пришлым в одну постель и укрывались одним одеялом. Считалось, что дети, которые могут появиться, после этого, гораздо сильнее обычных, и уже не будут падать от одного глотка огненной воды. Но брат не заставлял меня ложиться ни к кому — он приносил книги, про которые вспоминает Маленький Ветерок, и показывал картинки. Хотел, чтобы я видела мир. А еще — учила язык, который ты сейчас слышишь.

— И ты неплохо выучилась. Лучше, чем даже Бен, хоть он и получил настоящее образование.

— Но этот язык не понимает мой вождь. Когда пришло Огненное Боренье — Ульдэ снова нашла себя. Когда она встретила Дара — потеряла… Как жить?

Я снова попытался обнять девушку — та отошла назад.

— Ульдэ видела сон. Страшный сон… Ты превратился в зверя.

Я вздрогнул. Холодный пот, словно ледяным фонтаном охладил все тело…

— Ты видела сон? Раньше ты никогда не говорила о снах.