Пожиратели душ

Это был тот самый лес, куда матери и отцы запрещали детям даже заглядывать. Множество историй ходило о чаще, где рождались кошмары. Но Алис говорила себе: это просто лес, он ничем не отличается от других. Однако здесь было темнее, чем в тех лесах, где ей доводилось бывать. Ветви плотно сплелись над головой, под ногами цеплялись друг за друга мощные корни. Алис казалось, что стволы корчатся и изгибаются вокруг нее, подманивают ее и смыкаются у нее за спиной, как будто лес хотел поглотить незваную гостью.

Ветер приглушенно гудел и скулил в кронах. Холод по-прежнему пробирал до костей, но теперь Алис ощущала его скорее постоянной ноющей болью, а не пыткой, как было раньше. Снег и лед образовали плотную корку, и лунный свет отражался от белой поверхности, так что она без труда могла следовать вьющейся впереди тропой, по-прежнему сырой и темной, каким бы оледенелым и заснеженным ни было все вокруг. Она оглянулась. Черная лента, ведущая обратно в Дефаид, исчезла, скрытая льдом и снегом.

Алис снова начало трясти. Дрожь начиналась где-то в животе и распространялась по всему телу. У девушки стучали зубы, и она несколько раз падала, потому что уже не чувствовала ног. Все было бессмысленно и безнадежно, она это знала. Слишком холодно, а идти слишком далеко. Если бы удалось добраться до Гвениса, она нашла бы там укрытие. Развела бы огонь в одном из домов, которые еще не ушли под землю. Но она уже идет несколько часов и вряд ли сможет прошагать еще неизвестно сколько. Она умрет, прежде чем преодолеет хотя бы половину пути. И еще вопрос, идет ли она в нужном направлении, в чем Алис совершенно не была уверена. Ею все больше овладевало искушение опуститься на землю, свернуться клубочком посреди корней и забыться. Может быть, корни обовьют ее, затянут вниз, куда-нибудь глубоко-глубоко, где земля все еще теплая.

Она услышала протяжный монотонный волчий вой. Он доносился откуда-то слева, совсем близко от нее. Ему вторил вой уже с правой стороны. Алис вгляделась в лесную глушь, но, каким бы острым ни было ее ночное зрение, она могла только представить себе силуэты хищников. Два волка воют с обеих сторон. А там, где два волка, могут быть и шесть, и еще больше.

Бежать не имело смысла. Если волки захотят напасть, то погонятся за ней и вцепятся сзади. При этой мысли у Алис зашевелились волосы на голове, ее била крупная дрожь. Она уже слышала хруст ветвей и шорох лап на снегу, до нее доносилось шуршание шерсти, трущейся о кору деревьев. Звуки подступали с двух сторон, они окружали ее. Она остановилась и стала ждать.

Хруст и шорох обрели форму: из-за деревьев показались сутулые силуэты – белый, серый, черный, пятнистый. Шесть волков. Нет, восемь. Они повизгивали и завывали, нерешительные и возбужденные.

Наконец тот, что покрупнее остальных, осмелел и подошел ближе, не сводя глаз с Алис.

Прежде ей не приходилось стоять так близко к волку. И он совсем не напоминал собаку, не было в нем ничего собачьего. В нем вообще не было ничего знакомого Алис. Никогда она еще не испытывала такого ужаса. Она просто умирала от страха.

Волк оскалил зубы, нос его шевелился и втягивал запах человека, высунутый язык хватал воздух. Хищник ощетинился – шерсть дыбом стояла на спине и боках. Волк не чувствовал холода.

Но теперь и Алис не чувствовала холода. Она забыла о нем, в мыслях была только кровь. Вонь горячей мочи на снегу. Стая. Она втянула воздух. Часто дышат. Тихо рычат. Как хочется есть. Она так давно не ела. Волоски у нее на спине встали дыбом от возбуждения и напряжения. Она заливалась слюной. Дыхание волка наполнило ей грудь, а его кровь потекла у нее по жилам. Алис заскребла по снегу волчьими лапами. Она впитала волка. Он был ею, а она была им. Волчья сущность наполняла ее, как дым. Она ощущала в носу ее горький вкус. И ей нравилась эта горечь, Алис упивалась ею.

А потом она перестала быть волком, она снова стала Алис, но только более внимательной и сильной. Такой бодрости она раньше не ощущала. Она была Алис, но не уставшая. Уверенная в себе. Алис, но не печальная. От радости она почти парила над землей. Вокруг был кромешный мрак, но она могла видеть в темноте. Холод царапал ей кожу, но не проникал внутрь. Пальцы ног скользили по тропе, но не нуждались в отдыхе.

А крупный волк лежал на снегу, опустошенный, выпотрошенный, точно шкура, содранная с мяса. Другие хищники завизжали, бросились в лесную тьму и исчезли. От их визга Алис пришла в себя. Мороз колол ей ноздри. Ноги утопали в снегу, она дрожала, как будто теплая одежда перестала греть. Мертвый волк лежал перед ней. Она убила его. Снизу от кишок к желудку подкатила дурнота, вот она уже во рту. Алис упала на колени, изрыгая рвоту. То, что из нее вышло, воняло смертью. Оно дымилось и растекалось по тропе перед ней.