Конец галантного XVIII века ознаменовался определённым падением нравов т.н. высшего общества России. Любовные приключения стали уделом чуть не каждой более-менее «понимающей о себе дамы» и чуть ли не каждого представителя сильного пола, которого не сдувало с тротуара ветром. Причём «помпадурили» главным образом состоящие в законном браке люди и не в последнюю очередь – губернаторы. Мужья таких помпадурш считали за счастье ходить с рогами, потому что помпадур обычно не забывал и про них, награждая их какой-нибудь денежной должностишкой. Вспомним хотя бы незабвенного Салтыков-Щедринского Бламанже, который буквально «сдавал в аренду» губернаторам свою супругу и которого наш маститый сатирик наверняка писал с натуры.
Вот и новый московский военный генерал-губернатор граф Иван Петрович Салтыков (1797—1804) тоже был «не дурак» по женской части. Граф был стар, но влюбчив, пишет Долгоруков, и не успел он прискакать из Киева во вторую столицу, как тут же «
Будущая помпадурша Салтыкова в любовных делах нисколько не уступала старому повесе:
Думается, вышеприведенное наблюдение француза Белькура можно вполне распространить на провинциальных дам с той только оговоркой, что дам, которые «подышали воздухом Франции», в провинции практически не встречались. Там только иногда встречались, как пишет пензенский вице-губернатор и специалист по женской части И. М. Долгоруков, дамы «острые».
Иван Михайлович в своих мемуарах, написанных якобы исключительно в назидание своим детям, чистосердечно описывает свои амурные истории и признаёт свою слабость к женскому полу:
Сражаясь с порочными привычками местных чиновников, князь Иван сам успевал «влипать» в разного рода любовные похождения, главным образом платонические. Одну из этих историй мы расскажем здесь. Предметом его «поэтического» жара являлась некая г-жа Елена Александровна Улыбышева –
Муж указанной дамы, если верить Долгорукову, был тоже «принципиальный» поклонник дамских юбок, но ко всему прочему пил горькую и потихоньку притеснял свою жену. Так что Ивану Михайловичу сама судьба предоставляла обширное поле для демонстрации сочувствия к Улыбышевой, а от сочувствия до любви всего несколько шагов.