Бантыш-Каменский много внимания уделял положению коренных народов Сибири. Так он организовал снабжение голодавших вогулов казённым хлебом, способствовал искоренению в их среде огульного пьянства, идолопоклонства и приобщению их к христианской вере. Он склонил вогулов к разведению картофеля и выделки из крапивы дешёвых холстов, организовал врачебную помощь населению северной части губернии, где с 1816 года свирепствовала эпидемия сифилиса.
Понятное дело, такая деятельность Бантыш-Каменского многим «любителям старины» не понравилась. Особый зуб на него заимели приказные чиновники. Сначала к Дмитрию Николаевичу под видом доброжелателей стали приходить всякого рода наушники и крючкотворы, надеясь лестью подчинить губернатора своему влиянию. Начали они с того, что стали делать наговоры на П.М.Капцевича, надеясь поссорить его с генерал-губернатором. Но не на того напали! При первых же попытках очернить в разговорах начальника Дмитрий Николаевич дал резкий отпор. Тогда его враги начали вести с ним борьбу подспудными средствами, интригуя втихомолку и распространяя зловредные слухи.
Одним из них стал немец Миллер, почт-директор всея Сибири.
Другим «уродом» был француз Коллет, советник главного управления Западной Сибири,
Когда в 1812 году французы вошли в Москву, сей обломок эмигрантской волны времён Великой французской революции всенародно преподнёс архиепископу Амвросию табакерку со словами: «Не угодно ли вашему высокопреосвященству московского табачку? Он теперь очень редок!» Амвросий запомнил это, и когда русские вошли в Париж, он так же всенародно поднёс Коллету табакерку и сказал: «Помните ли, Леонард Петрович, как вы угощали меня московским табачком? Не угодно ли вам парижского? Он теперь очень вздешевел!»
Вот эти отщепенцы и принялись за подкопы под губернатора. Своим орудием они избрали недалёкого и упрямого председателя губернского суда Кукуранова, человека, кривившего и совестью, и законами. Как-то Бантыш-Каменский выразил неудовольствие действиями Кукуранова, и этого было достаточно, чтобы Миллер и Коллет сблизились с ним, чтобы науськивать против начальника.
При выезде в Петербург Капцевича эти чиновники объявили «забастовку», отказываясь подчиняться исполнявшему генерал-губернаторские обязанности Бантыш-Каменскому. И снова пришлось прибегать к экстренным мерам, в частности, к увольнению строптивых чиновников.
В 1827 году Бантыш-Каменский посетил в Берёзове могилу А.Д.Меншикова и, распорядившись откопать его гроб, осмотрел его и описал. Тело бывшего временщика и одежда на нём хорошо сохранилась в мёрзлом слое земли. По приказанию Дмитрия Николаевича с усопшего сняли бантик из ленточки, частицу волос с брови, крест, кусок сукна, которым был обит гроб, шёлкового покрывала и позумента, а также кусок гроба из кедрового дерева, которые были отправлены правнуку умершего князю А.С.Меншикову.
В апреле Дмитрий Николаевич получил предписание от управляющего МВД В.С.Ланского о том, что до государя императора дошли сведения о вскрытии могилы Меншикова, что император интересуется, по чьему повелению это было сделано и требовал, чтобы тело было возвращено на прежнее место. Губернатор ответил, что гроб с телом Меншикова из земли не извлекался, что он хотел только уточнить место погребения бывшего фаворита и установить на могиле простой памятник. Инициативу вскрытия могилы Бантыш-Каменский взял на себя, принёс императору повинную и тем, казалось бы, закрыл дело.