Читаем Повседневная жизнь царских дипломатов в XIX веке полностью

Кроме драгоманов, императорскую миссию обслуживали так называемые мирзы, учёные и начитанные персы, умеющие составлять официальные письма. Дело в том, что в персидском письменном языке стиль и техника составления обычного (частного) письма сильно отличались от стиля и техники написания официального письма, причём не все персы владели этой техникой, а только достаточно подготовленные и начитанные специалисты — мирзы [85]. Драгоманы Министерства иностранных дел, не в силах постичь это сложное искусство, могли лишь контролировать написанное стилистом-персом, но не более того. Как понимает читатель, миссия, находясь в постоянной переписке с персидским МВД, была вынуждена следовать местным обычаям и содержать для этого специалиста. Жили эти специалисты рядом с миссией, прямо под стеной, её окружавшей. Должность мирзы была практически наследственной и переходила от отца к сыну, и ею очень дорожили, потому что мирза всегда находился под защитой русского флага.

Раз в год — в праздник курбан-байрам — шах Музаф-фер-Эдцин проводил для всего дипкорпуса большой приём. Между десятью и одиннадцатью часами все дипломаты, группируясь вокруг своих посланников и резидентов, собирались в шахском дворце. Дипломаты выстраивались строго по старшинству, которое исчислялось сроком пребывания посланника в Персии. Первыми стояли турецкие дипломаты, потому что посол Турции был дуайеном дипкорпуса, русский посланник стоял третьим. Власов бегло говорил по-персидски, но всегда в таких случаях держал при себе драгомана.

После непродолжительного ожидания шах в сопровождении сановников и министра иностранных дел входил в зал. Это был высокий грузный мужчина лет пятидесяти, с нездоровым обрюзгшим лицом и большими пышными усами. Он по очереди подходил ко всем посланникам, справлялся о здоровье глав государств, ими представляемых и, после того как заканчивал обход, делал общий поклон, удалялся во внутренние комнаты, после чего сразу начинался разъезд дипломатов. Восточные владыки отдавали лишь дань европейской моде, устраивая приёмы для дипломатов. Они не рассматривали приёмы как средство общения и получения информации. Главное для них было показать своё настоящее (или мнимое) величие и поразить воображение неверных его блеском.

…Прошла Пасха, которую русская миссия отпраздновала по православному обычаю, включая церковную службу и обряд разговения у посланника всех сотрудников миссии. Приближалось жаркое лето, а значит, надо было готовиться к выезду на летнюю дачу. Осенне-зимний сезон завершался приёмом у Чернозубова, куда собирались сливки местного и европейского общества. Полковник удивлял всех гостей угощением и концертом оркестра персидской казачьей бригады, обученной русскими музыкантами.

Дача располагалась в десяти верстах от Тегерана в персидской деревне Зергендэ, перешедшей полностью под юрисдикцию миссии. Это был прелестный уголок, настоящий оазис с большим фруктовым садом, прохладной водой в арыках, теннисным кортом, конюшней и бронзовой статуей Грибоедова перед большим домом Власова, располагавшимся в центре сада. Вокруг него были разбросаны небольшие одноэтажные коттеджи для остальных дипломатов. В ближайшей округе располагались летние дачи остальных миссий, так что летний сезон был сплошным праздником, наполненным приёмами, завтраками и обедами, конными прогулками и сражениями на спортивных площадках.

Скоро, однако, стажировка Чиркина и Олферьева в миссии закончилась, и летом 1904 года их командировали секретарями консульств: Чиркина — на берега Персидского залива в Бендер-Бушир, а Олферьева — в Решт, поблизости от Каспия. Добирались они до места назначения в колымагах по каменистой дороге и под палящим солнцем, останавливаясь то в грязных караван-сараях, то в тесных так называемых «телеграфных комнатах» европейцев, обеспечивавших телеграфную связь в Персии. Между Ширазом и Буширом, ввиду нестерпимой жары и влажности, переходы делались ночью. На этом участке пути путешественников могли поджидать настоящие разбойники, которые осмеливались обстреливать даже дипломатические караваны. Мы не станем заострять внимание читателя на превратностях этого путешествия — самое бедное воображение нарисует ему вполне реальную и достоверную картину.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология