Честнее оказался Е. Д. Степанов. «Тут мы, как и подобало русским интеллигентам, говоря попросту, опростоволосились, — пишет он о поведении членов кружка. — Вместо того чтобы выбрать кассира из своей среды и взять предложенные нам деньги в свое распоряжение, мы… единогласно предложили кассирство ему самому, чем мы, помимо всего прочего, сразу же сделали его равноправным членом нашего кружка. Ландезен… охотно согласился на наше предложение и сразу же заговорил о том, что при случае он и сам не прочь съездить в Россию, где у него еще не прервались старые революционные связи». Так что утверждение В. К. Агафонова о «провокации» Ландезена, мягко говоря, не соответствует действительности и фактически является грубой клеветой и ложью.
В совершенно другой плоскости следует, на наш взгляд, рассматривать и вопрос о финансировании Ландезеном лаборатории террористов. Вряд ли, как пытается уверять Агафонов, инициатива принадлежала ему. Из воспоминаний и Бурцева, и Степанова однозначно следует, что Ландезен нужен был им только как человек, способный достать для лаборатории деньги, недостатка же в изготовителях бомб и исполнителях теракта не было.
Но далее события пошли по сценарию, который и привел Рачковского и его агента на грань провокационных действий. Нельзя забывать, что заведующий Загранагентурой действовал не у себя дома, а на территории Франции, и мог рассчитывать на поддержку местных властей лишь в том случае, если им будут предоставлены убедительные доказательства противоправных действий террористов. Попросту говоря, французской полиции нужно было предъявить готовые к употреблению бомбы. Соблазн ускорить и, самое главное, эффективно контролировать этот процесс был для Петра Ивановича так велик, что он не устоял и решил выдать Ландезену необходимую сумму на устройство террористической лаборатории [116]. Но зададимся вопросом: если бы не Ландезен и Рачковский, нашли бы террористы деньги на динамитную мастерскую? Несомненно, только на это им понадобилось бы больше времени. Только тогда террористы вышли бы из-под контроля Департамента полиции и могли натворить много бед в России. Полагаем, что 99,9 процента руководителей современных спецслужб поступили бы в аналогичной ситуации, как Рачковский, и ни один правозащитник не осмелился бы обвинить их в провокации.
Но 115 лет тому назад правосознание граждан — даже французских — не было таким продвинутым, и все описываемые нами события разворачивались в рамках правового поля Франции конца XIX века. Когда Рачковскому через посла России во Франции барона Маренгейма удалось склонить министра иностранных дел Флуранса и внутренних дел Констана к согласию на арест русских террористов, он, вероятно, не ожидал, что на судебном процессе по их делу произойдет настоящая сенсация — прямо как в свое время с Верой Засулич. Только вместо адвоката П. А. Александрова на французской сцене выступил адвокат-социалист Мильеран, будущий президент Франции. Мильерану сразу стало ясно, что отсутствовавший на скамье подсудимых «русский социалист» Ландезен был тайным агентом русского правительства, и он построил свою защиту на том, чтобы представить его главным подстрекателем заговора. И суд принял версию защиты и приговорил Ландезена к 5 годам тюрьмы — агент Рачковского получил на два года больше, нежели остальные члены кружка! Спрашивается, как же так получилось, что, несмотря на двукратное разоблачение Геккельмана-Ландезена как платного агента Департамента полиции, ему удалось пользоваться полным доверием народовольцев? Вероятно, определенную роль в этом сыграли такие авторитетные народовольцы, как руководитель петербургского отделения П. Ф. Якубович, потребовавший от М. В. Сабунаева («Лысого»), сообщившего Бурцеву о предательстве Геккельмана. «…никому не повторять этого вздорного обвинения», и Г. А. Лопухин, также категорически запретивший «Лысому» «…когда-нибудь кому-нибудь повторять эти слухи». Надо иметь также в виду, что сведениям изовравшегося Дегаева верили далеко не все революционеры, и когда подзащитные Мильерана стали дружно обвинять Ландезена в провокаторской деятельности, к Ландезену пришел народоволец Серебряков и, искренно сочувствуя ему, порекомендовал немедленно скрыться. А друзья Серебрякова Бах и Билит только посмеивались над Бурцевым, считавшим Ландезена провокатором. Да что там Бах, Билит и Серебряков! Сам «Тигрыч»-Тихомиров попался на удочку полиции!