Повседневная жизнь языческой Руси

Чрезвычайное значение в одежде придавалось поясу, который охватывал рубаху на талии. В поясе видели идеальную защитную форму — круг, лишенный границ, разрывов, а значит, наиболее надежно охраняющий от нежелательных телесных контактов. Отсюда пояс как телесный обруч сковывал тело своего хозяина от нечистой силы. Но пояс поясу — рознь, мужской пояс был на порядок значимее женского. Впервые подросток подпоясывался, когда его признавали готовым вступить в брак, когда он становился взрослым, в 15–16 лет. Огромную силу имел венчальный пояс, которым связывали в брачной постели жениха и невесту. Новый, или красный, пояс тоже имел повышенный статус. Древнерусская аристократия передавала из поколения в поколение как семейную реликвию «золотые пояса». В Новгороде Великом насчитывали «300 золотых поясов» по количеству боярских родов, входящих в республику. Хорошо известна история с золотым поясом Дмитрия Донского, оказавшимся не на том, кому он был подарен, что послужило поводом к началу знаменитой феодальной войны XV века за власть между потомками великого князя.

Трудно перечислить все обряды с использованием пояса. Здесь и опоясывание различных предметов, и символическое вывешивание пояса, и обходы с поясом, подкладывание пояса под голову, перешагивание через пояс и многое другое. Гадания о суженом включали несколько вариантов, в которых участвовал девичий пояс. В одном случае пояс клали под подушку со словами: «Пояс мой, пояс, покажи жениха и поезд»; в другом хлестали поясом по порогу с теми же словами; а в третьем привязывали к поясу закрытый замок и говорили: «Суженый-ряженый, отомкни меня»[189].

Снятие пояса приравнивалось к обнажению, готовности вступить в контакт с нечистой силой, поэтому на улицу без пояса не выходили. Без пояса выполняли только ряд ритуалов, например опахивание села при эпидемиях, при поиске клада в ночь на Ивана Купалу, когда искали цветок папоротника: ведь в это время человек намеренно оказывался на границе с нечистой силой и без пояса ему было легче войти в нужный контакт.

Не менее значимыми были и головные уборы. Они различались по половому, социальному и возрастному признакам. Мужчину определяли по шапке и штанам. Эти два предмета мужского костюма «перекликались» в своем символическом значении. Как только в семье рождался мальчик, ему тут же дарили шапку, и как только умирал старик, ему в гроб также клали шапку. Если же в семье постоянно умирали новорожденные дети, то повитуха должна была принять ребенка в отцовские штаны, которые «защитят» его от смерти. Первое время ребенку надевали шапку наизнанку, чтобы уберечь его тем самым от сглаза. Шапки были разных видов и фасонов, но чаще всего с меховым верхом или с меховой подкладкой, называемые «кучмами».

До пяти-шести лет мальчики ходили без штанов, в одних рубахах. Первые штаны мать стремилась сшить для сына как обыденные, то есть за один день, чтобы обеспечить ему удачу на всю взрослую жизнь, особенно в сватовстве понравившейся невесты. Семена для первого в году сева хозяин обычно нес на поле либо в шапке, либо в завязанных штанинах. С помощью штанов «лечили» сглаз, порчу, эпилепсию, лишаи, недержание мочи у ребенка. С помощью шапки пытались удержать рой пчел, избавлялись от клопов. Целый ряд оберегов вешали на шапку или пришивали к ней (монеты, клочок волчьей шерсти, волчий хвост и др.). Даже домовой и леший имели свои шапки, как правило, красного цвета, в которых они могли являться человеку.

Совсем другая история с женским головным убором, который разнился в зависимости от возраста и социального положения. То, что положено было носить на голове девушке, отнюдь не положено было носить замужней женщине, и наоборот.

Девичий головной убор включал в себя «почелок» — венец с лентами. Платок носили как девушки, так и женщины, но носили по-разному. Девушки носили пестрые и красные платки, которые завязывали узлом на затылке или вовсе спускали на плечи, оставляя волосы открытыми. При этом девушки либо распускали волосы, либо заплетали их в одну косу и украшали лентами, бусами, подвесками.

Женщины же должны были плотно и со всех сторон закрывать свои головы, чтобы «не светить волосами». Это делалось в целях защиты от сглаза и порчи, потому что волосы имели сотни «отверстий» у волосяной луковицы, а через эти отверстия так и стремилась проникнуть нечистая сила. Уже во время свадьбы совершался обряд расплетания девичьей косы, затем волосы делили на две части и заплетали в две косы, которые укладывали на голове, а поверх накладывали еще кику, чтобы закрывать волосы спереди, подзатыльник, чтобы прикрывать волосы сзади, затем волосник, закрывающий всю голову, подубрусник (шапочка или повязка), и только потом всю эту сложную конструкцию покрывали платком.

В основе женского головного убора лежала повязка («повой»), покрывавшая голову. За срыв повоя с головы женщины полагался большой штраф — 6 гривен, потому что женщина не должна быть «простоволоса», это позор для нее. Повой упоминается в пословице XVII века: «Не рада баба повою, рада упокою».