Повесть о Предславе

Королева положила руку на плечо Позвизда, вдруг уронила ему на грудь голову, смотрела светлыми своими глазами на него снизу вверх, словно просила его о чём-то.

«Да ведь она несчастна, она только хочет казаться сильной. А сама – слаба. Потеряла Готланд, ищет место своё на земле, злится, обрести не может», – подумал неожиданно Позвизд.

Он прижал нурманку к груди. Так стояли они, обнявшись, на стене Полоцкой крепости, не замечая, как бросает в них порывистый ветер свои холодные струи. Начиналась любовь – большая, сильная, светлая, побеждающая былые страсти и возвышающая, та самая, что вынуждает прощать и верить.

Впереди ждал их обоих длинный и долгий путь по речным дорогам.

Глава 30

На крутом скалистом холме над излучиной Вислы некий князь Крак или Грах за четыре столетия до Христова Рождества, как рассказывают легенды, поставил крепость. Выбрал на вершине холма ровную плоскую площадку, которую обнёс стеной с восемью зубчатыми башнями. Холм сей, обрывающийся склонами своими прямо в Вислу, называли Вавелем, и сам замок Крака тоже потому прозвали Вавельским. На другом берегу реки заложил Крак поселение, выросшее с годами в большой окольный город. От Крака пошло и имя городу – Краков. В окольном городе, испещрённом сеткой узких улиц, образующих прямоугольные кварталы, проживал ремесленный люд. Славился Краков своими суконщиками, горшечниками, тороватыми[175] купцами, привозившими из далёких земель диковинные товары. Но не только мирная жизнь текла в этих краях, на земле племени вислян. Не один раз осаждали Краков вражеские полчища. В такое время превращался Вавель с его крутыми валами и каменными стенами в неприступную твердыню.

Величественно и грозно возносились к небесам мощные башни. Наверху, над ними, горделиво реял на пурпурном фоне белый орёл – родовой знак династии Пястов[176]. Сюда, в этот самый надёжный и мощный из своих замков, и доставил князь Болеслав киевских пленниц. По пути, правда, кое-кого недосчитались. На Буге, при переправе вдруг налетел на ляшское войско небольшой русский отряд. Рубились яростно, немало добрых воинов погибло в кровавой сече. Все русы пали на поле брани, но и поляков полегло невесть сколько. Горько было Болеславу наблюдать посеченных ратников, приказал он, не мешкая, тотчас же переправиться на западный берег реки. Уже потом сообразили ляхи, что во время сечи пропала одна из княжон – Мстислава.

– Сыщите сию каргу старую! Живую али мёртвую – всё едино! – кричал в бешенстве Болеслав.

Володаря, не уследившего за пленницей, угостил кулаком в морду. Ударил так, что у того изо рта хлынула ручьём кровь. Отирая уста, выплюнул Володарь с досадой сломанный зуб, ругнулся злобно. Запомнил чёрный ворон княжескую милость, сверкнул огненными, полными лютой ненависти глазами, отступил посторонь[177].

– Припомнится тебе, князюшка, сей удар! – прошептал он, стиснув в деснице рукоять сабли.

Предслава была сильно обеспокоена судьбой сестры.

«Господи, не погибла ли под саблями?! Она такая, сунется, куда не след!» – думала с ужасом княжна, прижимая к себе маленькую Анастасию.

За Белзом и Перемышлем, где Болеслав посадил своих кастелянов, дорога шла в Тарнув, вдоль пологих отрогов Бескид, густо поросших пихтовым лесом. Затем был Дунаец с чистой водой, были широкие поля, на которых трудились, собирая урожай, княжеские «хлопы». Надменный чванливый Болеслав ехал впереди войска, вздёргивая голову, украшенную шапкой с пером и драгоценным камнем. Взирал на свои владения и мечтал, бредил о Великой Славонии. Ненавидел Святополка, этого мелкого князька – врага великой его идеи, возмущался русскими вообще. Почему не поняли его, не захотели понять? Не едино ли: православный крест или католический? Главное – единение всех славян! Так же не поняли его замыслов когда-то давно в Праге чехи. Те и вовсе передались немцам, князь Яромир вымаливал на коленях помощь в лагере у короля Генриха Второго. Жених красавицы Предславы?! Смешно! Поглядела бы эта гордячка на своего суженого, как ползал тот по земле перед Генриховым стольцем, штаны на коленях истирая!

В Вавеле, как только прибыли, велел Болеслав позвать Предславу к себе. Перед тем, как водится, разделил добычу между соратниками, распределил пленных, приказал Анастасу доставить всё золото, серебро и узорочье в казнохранилище, кое располагалось на нижнем жиле замка.

Княжна, бледная, уставшая с дороги, появилась в тронном зале тотчас. Стояла, смотрела на развалившегося в кресле Болеслава с нескрываемым презрением, молчала.

Польский князь тяжело, грузно поднялся, шагнул ей навстречу. Заговорил, и в словах, в голосе его слышалась мольба: