Повесть о первом взводе

- Вот! - обрадовался танкист, что артиллеристы решили принять план комбрига. - В этом то и все дело! Когда вы огонь откроете, они же больше ничего соображать не будут, решат, что вы здесь одни и без оглядки на вас попрут. Вам продержаться всего-то минут пяток. Мы тянуть не станем. Как только мимо Лепешек танки пройдут, мы и выходим. Бьем их с тыла. Комбриг говорил: " Клещи им надо устроить!" Мы и устроим. Вы с одной стороны, мы с другой. И кранты им.

- Ну, ты стратег, лейтенант, - искренне похвалил танкиста Логунов. - Как будто академию кончал.

- Ага, саратовское танковое училище. Четырехгодичный курс. Но за шесть месяцев, - ухмыльнулся он. - На фронт прибыли, первым делом отоспались. Потом отъедаться начали. Это же после училища - курорт. А со стратегией, это наш комбриг все рассчитал. Он здесь все излазил, все осмотрел. И набросал план боя.

- Интересный у вас комбриг.

- Не то слово. Он еще и в Финскую воевал, Линию Маннергейма на танках штурмовал. А это, скажу я вам, такой орешек был...

- Чего это он: с таким стажем и всего комбриг?

- Так его после Финской посадили. Его каким-то шпионом объявили: не то японским, не то испанским. Или сразу и тем и другим. Война началась, сказали: "Ошибочка вышла". Выпустили, дали взвод. Сейчас комбриг.

- Про пехоту ваш комбриг ничего не сказал? Нам много и не надо. Хоть бы один взвод.

- Как не сказал? Полной мерой выразился. Сказал, что судя по бардаку, который здесь наблюдается, пехоты нам не подбросят и это хреново.

- У фрицев пехота будет, - напомнил Угольников. - Они без пехоты - никуда. Они за своими танками на машинах катят. Когда заварушка начнется, автоматчики в овраг скатятся, укроются там, потом полезут на высотку. А нам не до них будет, нам бы с танками управиться.

- Комбриг то же самое сказал, - подтвердил Иванов. - А еще он сказал, что если артиллеристы попадутся умные, они должны бы пару пулеметиков захватить. Тогда все проще будет.

- Мы как раз попались умные, - сообщил Логунов. - Путеметиками запаслись.

- Вот и хорошо, - просиял лейтенант. - Ну, ребята, вы даете... Значит, и здесь порядок.

- Пулеметы есть, стрелять из них некому, - пожаловался Угольников. - Может выделишь кого?

- Никак, - развел руками Иванов. - Три танка, три экипажа. Машины: ни одного человека убрать нельзя.

- Понимаю, - согласился Логунов. - Выделим людей к пулеметам.

- Оголим орудийные расчеты, - предупредил Угольников.

- Не оголим. Земсков с пулеметом пришел. Водителей у нас два. Один без машины.

- Значит, занимаете позицию, ждем гостей.

- Занимаем.

- Тогда ведите сюда своих орлов.

* * *

Логунов оставил возле машины и орудий Гогебошвили и Земскова. Остался и Малюгин, которого сержант хотел отправить в госпиталь с первым попутным транспортом. Остальные разобрали лопаты, кирки, ломы и пошли обживать высоту.

Птичкина Логунов назначил вместо себя командиром первого орудия. Если не считать Гогебошвили, в расчете Птичкина теперь оставалось всего два человека, и Логунов перевел туда наводчиком Григоренко. Уравнял расчеты: теперь в каждом по четыре человека. Оно и так, возле орудия никогда больше пяти не было. Так что нормально. Воевать можно.

Новоиспеченный командир орудия привел расчет на облюбованное новым комвзвода место, поручил Григоренко рыть щели, а сам с Трибунским и Гольцевым взялся за "пятачок" для пушки. Птичкин сбросил гимнастерку и тельняшку, и на его левой руке, повыше локтя, зашевелилась, ожила симпатичная русалочка с развевающимися голубыми волосами и длинным чешуйчатым хвостиком. Остальные, следуя примеру командира, тоже разделись. Привычные к земляным работам артиллеристы копали неторопливо. Гольцеву, хоть он и был здесь самым крупным и самым сильным, приходилось трудней. Работать с землей тоже надо уметь.

Свое назначение командиром орудия Птичкин принял как должное. Он пришел в полк зимой, уже младшим сержантом, и тогда еще мог рассчитывать на эту должность, если бы хоть немного разбирался в артиллерии. Но в артиллерии Птичкин не разбирался совершенно, кроме того, считал свое пребывание в огневом взводе временным и намеревался перебраться в полковую разведку. А если не направят его в разведку, то пусть переводят в пехоту. Хорошо бы - в морскую пехоту. Птичкин не хотел стрелять издалека. Фашисты нужны были ему рядышком, чтобы он видел, как падают они после его выстрелов, чтобы у него была возможность достать кого-нибудь из них руками. И существовали на то у Птичкина веские причины.

Володя Птичкин встретился с войной вплотную еще в сорок первом, когда группа немецкой мотопехоты прорвала фронт и неожиданно вышла к маленькому приморскому городку, в котором Птичкин жил. Случилось это в минуты, когда едва-едва начинал брезжить рассвет. Маленькие города спят в это время особенно крепко.

Немецкая мотопехота ворвалась в сонный, ничего не ожидавший городок, что называется, с ходу. И тот проснулся от грохота мотоциклетных и автомобильных моторов, взрывов гранат и автоматных очередей.

В первые минуты никто ничего не понял. Не понял и Володя. Просто выбежал на улицу посмотреть, что там делается.