Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

Некоторое время Канэмаса был погружён в свои мысли и наконец произнёс:

— Этот мандарин бросила средняя дочь покойного главы Палаты обрядов. Отец её, пригласив меня, сказал так: «Вряд ли я долго проживу на свете. У меня есть дочь, которую я очень люблю. Говорят, что ты непостоянен, но я хочу, чтобы ты любил мою дочь». Он отдал мне её в жёны, ей тогда было тринадцать лет. Очень скоро после этого отец её скончался. А через некоторое время ты поселилась здесь, — сказал он, обращаясь к жене. — Вероятно, она на меня очень сердится. Этот каштан бросила сестра советника Накаёри. Ей бы выйти замуж за какого-нибудь прекрасного человека! На музыкальных инструментах она играет лучше своего брата, искусна во многом, и все без исключения умеет сделать превосходно. Да и внешность у неё располагающая, манеры очень любезны. А плод цитруса бросила сводная по отцу сестра министра Тикагэ. Она младше брата, мать у неё — принцесса. При императоре Сага она была наложницей Умэцубо. Эта дама знала толк в любви. Я уговорил её и женился, хотя она гораздо старше меня, по возрасту годится мне в матери. А в западном флигеле проживает бывшая придворная дама. Это дочь советника сайсё, который одновременно занимал пост второго военачальника Личной императорской охраны. Она превосходно играет на лютне. У неё родился сын. Как-то она его воспитала? Там живут и другие дамы, да к чему их вспоминать сейчас? Напишу-ка я ответ дочери главы Палаты обрядов.

— Ответьте всем, кто послал вам письма. Я поднял плоды — и дамы, не получив ответа, подумают, что я ничего вам не передал, — заметил Накатада.

— Выберите в кладовой три самых больших мандарина, без царапин и принесите сюда, — распорядился Канэмаса.

Прорезав в каждом мандарине маленькое отверстие, он вытащил через него всю мякоть, сделав таким образом что-то вроде сосудов.

— Что же положить в них? — спросил он.

Мать Накатада достала небольшую коробочку из багряника и протянула мужу. Там было золото. Канэмаса наполнил мандарины золотом доверху, закрыл срезанной кожурой и завернул в тонкую бумагу жёлтого цвета. Он написал:

«Я ли это,

Кто клятвы забыл,

Что дал отцу твоему,

И тебя

Так долго не видел?» —

и вложил в первый свёрток.

Той, что бросила каштан, он написал:

«Куда ты пошлёшь

Письмо мне?

Покинув ночлег,

Не знаю я сам,

К кому в дом направлюсь».

И для третьей дамы:

«В сердце храню

Образ дома,

Где тебя навещал я.

И нет дня, чтоб не думал

С грустью я о тебе».

Он вложил письма в свёртки, запечатал свёртки своей печаткой и сказал сыну:

— Это в южный павильон, это другим дамам.

Накатада позвал прислуживающего мальчика, который был среди его сопровождающих, и приказал ему разнести письма.

— Отдай им, ничего не говоря, — наказал он.

— Приближается церемония назначения на должности. Вы не собираетесь во дворец? — спросил Накатада отца.

— К чему мне идти туда? — возразил тот. — Если я пойду, твоя честь тоже будет затронута. Во дворце меня не считают за человека, и у меня пропадает охота жить.

— Сейчас свободного места министра нет, ничего поделать нельзя, — попытался утешить его Накатада.

— А почему нет свободных мест? — вскипел Канэмаса. — В последнее время все места позанимали члены семьи Масаёри и сидят на них, как железные гвозди. Масаёри упросил создать для тебя место второго советника, для тебя, мужа своей внучки, а для твоего отца что он сделал? Масаёри очень заботится о своей дочери, госпоже Дзидзюдэн, и через мою голову добился для тебя продвижения по службе. Вот до чего дошло! Он отправляется во дворец и творит там всё, что ему вздумается. Если ему не надо обделывать свои делишки, он и на службу не является, даже на праздник первого вкушения риса. Насидевшись вдоволь дома, он решает увидеть государя — и вот опять торжествует. Внуки его, сыновья Дзидзюдэн, сверкают друг подле друга, как отборные жемчужины, сыновья его позанимали все места, как сгрудившиеся облака, они подчиняются ему беспрекословно. А если подумать о будущем наследнике престола — и здесь судьба не благосклонна к нашей семье. Все жаждут, чтобы их дочери рожали сыновей наследнику, но только у дочери этого самого Масаёри детей рак много, как пчёл в улье. Его дочери — и Дзидзюдэн, и Фудзицубо — рождают младенцев одного за другим. Наверное, и на этот раз у Фудзицубо будет мальчик. А Насицубо сейчас беременна, но о ней никто и не вспоминает, как в двенадцатом месяце не думают о лунных ночах. Неминуемо родит она тщедушную девочку, у невезучего человека всегда так…