Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 1

Волей-неволей они вынуждены были подчиниться желанию Масаёри. Разделив детей на две группы по пять человек, Накаёри удалился со своими учениками в горы, в местечко Авата, куда и птица не залетала, а Юкимаса отправился в такую же глушь, в Мидзуноо; и там втайне от всех обучали мальчиков танцам. Они старались научить их всем без исключения фигурам.

Начиная с двенадцатого дня к Санэмаса пригласили учителей танцев и велели обучать мальчиков. Младших сыновей генерала учили танцам «Сбор тутовых листьев»[595] и «Многие лета», сына Тададзуми — танцу «Фусо»[596]. Среди учителей было много превосходных мастеров, таких как Хидэтоо, Хёэно сакан, Тоотада. Старший сын Санэмаса учился «Танцу Великого мира»[597], а второй сын — танцу «Долина Хуанчжун»[598].

Было решено, что правый министр возьмёт на себя приготовление столиков для еды. Были приглашены мастера золотых и серебряных дел, им было велено приготовить чашки и сосуды для благовоний.

Около двадцатого дня двенадцатого месяца во дворце императрицы-матери читали сутры о долголетии. Господа приготовили для этого храмовые флаги и всё прочее. Молельня и помещение для высшего духовенства были устроены в восточной части большого дворца. Для монахов низшего ранга тоже отвели удобные помещения.

Чтение сутр началось в двадцать второй день, а в полдень двадцать третьего дня была проведена последняя церемония. Высшим священникам вручили по десять штук белого шёлка. Вечером началась церемония провозглашения имён будд[599], и священники всё ещё оставались во дворце.

Через несколько дней после церемонии провозглашения имён будд наступил последний день месяца, и все спешили надеть одежды первого месяца.

* * *

Те, которые посылали письма девятой дочери Масаёри, Уже ни на что не надеялись, зная, что и в новом году их ждут одни страдания. Как все они мучились ревнивыми думами!

Однажды утром, когда земля была покрыта инеем, Атэмия принесли письмо от советника Масаакира:

«Казалось, что на горьком опыте я должен был бы хорошо узнать, как Вы жестоки, но…

Тянутся долго мои

Одинокие ночи.

Пал иней холодный

На землю,

И вянет терпенья трава[600].

Мне не следовало бы писать Вам так. Сейчас я уже ничего не понимаю…»

Ответа на это не последовало.

Пришло письмо от советника Санэтада:

«И утром не тают

Замёрзшие слёзы мои.

И не разнять рукавов,

Хоть нет никого,

Кто б ночью связал их на верность.

Как это странно!»

Ответа и на это письмо не было.

* * *

В последний день месяца из разных провинций привезли божество снеди и вещей для праздника. Наступил новый год. В первый день господа, надев самые красивые одежды, пришли поздравить генерала. Церемония была очень торжественна.

* * *

На следующий день после состязаний по стрельбе из лука Масаёри должен был устроить у себя пир. Он велел своей второй жене приготовиться к пиру особенно тщательно.

— Будь очень внимательна. В прошлом году такой пир давал генерал Канэмаса, и всё там было великолепно, — у госпожи с Третьего проспекта редкостно возвышенная душа, на свете нет женщины прекраснее матери Накатада!

— Это, безусловно, так, — согласилась госпожа. — Мать Накатада, конечно, женщина необычная, если правый генерал так беззаветно её любит.

Она поспешно начала готовить подарки к пиру.

* * *

Чествование императрицы-матери было устроено в последний день крысы, который пришёлся на двадцать седьмой день первого месяца.

Для этого праздника Масаёри приготовил шесть шкафчиков, ароматические вещества из аквилярии, мускуса, сандалового дерева, цезальпинии. В китайские сундуки, сделанные из древесины пахучих деревьев, были положены различные ткани и парча. Всё, начиная со шкатулок, сосудов для благовоний и лекарств, тушечниц, было приготовлено и уложено изумительно красиво. Платья, раздвижные перегородки, наряды для всех четырёх времён года, ночное платье, китайские платья со шлейфами, подставки для палочек для еды, вышитые салфетки, коробы для одежды, украшенные серебром, кото, украшенные росписью по лаку, рукомойники, серебряные чашки, тазики, шторы из аквилярии, серебряные флажки, подлокотники из аквилярии, ажурные серебряные шкатулки, створчатые ширмы, обтянутые китайским узорчатым шёлком, рамы для переносных занавесок из цезальпинии для зимы и красного сандалового дерева для лета — всё было редкой красоты.

* * *

Нечего говорить о том, что для каждого из времён года были преподнесены различные ленты к переносным занавескам, подушки для сидения, стулья. Кроме того, было приготовлено шесть столиков, золотые чашки с тонкой чеканкой, Масаёри позаботился обо всём без исключения.

Двадцать шестого дня семейство Масаёри отправилось во дворец к императрице-матери.