Повесть о детстве

«Очень приятно,— подумал Сёма,— мне ещё нужно знать его

родню». Настроение явпо ухудшилось.

Вдруг лошади остановились, и двое мальчишек уселись в ногах у пассажиров.

— Это чтоб вам было тепло,— опять сообщил извозчик.— Вам не мешает?..

— А если я скажу, что мешает, он их выбросит? — спросил Сёма у Пейси шёпотом.

— Молчи,— огрызнулся Пейся,— ещё подножки свободные.

Видеть что-нибудь уже было невозможно, потому что ребятишки в ногах подрались друг с другом и по ошибке то и дело щипали то Бишо, то Сёму...

Но тут на какой-то улице сошёл племянник извозчика, вместо него вскочил другой пассажир, который принялся уговаривать Сёму, что ему будет удобнее сидеть на скамеечке. Сёма отказался:

— За свои деньги я могу ехать как человек!

Наконец извозчик, обернувшись к ним, сообщил:

— Емошанская улица, молодые люди!

!!иня залез в карман и дрожащими руками отсчитал деньги. I IriiCH вежливо поклонился извозчику:

— Спасибо, спасибо вам!

— Что ты его так благодаришь? — удивился Сёма.

— Всё-таки любезный человек,— ответил Пейся, провожая глазами фаэтон.— Вот это выезд!

— Не даром катал! Заплатили чистыми деньгами.

Пейся вздохнул с сожалением:

— И ещё надо идти пешком... Где же этот номер двенадцать?

— Наверное, где-нибудь близко.— Сёма остановился и, взяв приятеля за руку, с любопытством огляделся по сторонам: — Вы только подумайте! Справа — дома, слева — дома. Полная улица домов!..

s 1о у Вини не хватило терпения выслушать до конца рассуждения Сёмы.

— Давайте искать номер двенадцать,— умоляющим голосом произнёс он,— стоит же дело! Что вы хотите от меня?

И друзья, задрав головы, припялись искать номер 12.

ГОРОД, ГОРОД...

Около дома номер 12 они расстались с Пейсей. Условившись к вечеру встретиться у реки, Виня и Сёма прошли наверх по крутой деревянной лестнице.

— Стучи,— прошептал Виня, передавая Сёме приготовленные деньги,— стучи!

Но Сёма не решался поднять руку, он вспомнил слова Фрай-мана о собаке, в которую нужно всунуть рубли, и волнение охватило его. Смущённый, взглянул Сёма на Бинго, но в глазах его не было сочувствия.

— Стучи же,— повторил он зло,— пусть будет конец!

Сёма дёрнул дверь. Послышались шаги, и на пороге появился человек в сюртуке военного покроя, распахнутом на мохнатой груди.

— Вам что? — спросил он удивлённо.

— Мы с братом от Фраймана,— тихо сказал Сёма, отчаянно напирая на «эр» и стараясь как можно красивее говорить по-русски.— У нас дело, ваше превосходительство.

— Какое же у вас дело?— насмешливо произнёс человек и, гордо выпрямившись, разгладил усы,— Я слушаю.

— Ваше превосходительство,— взволнованно заговорил

Сёма,— мой брат ожидает призыва! Их восемь человек в семье...

— Так, так...— задумчиво произнёс военный.— И что же?

— И вот оп один из кормильцев. Без него им совсем горе...

— Видите ли,— важно вымолвил его превосходительство,— я думаю...

Но ему помешали высказать, что же он думает. Из комнаты выскочил взъерошеппый худой человек в длинном халате с тростью в руке.

— Ты о чём думаешь, болвап? — закричал он, размахивая палочкой.— Все двери растворил настежь! Мало тебе сквозняков!

— К вам пришли, барин,— смущённо прошептал «его превосходительство» и сразу стал маленьким, как Сёма.

Барин сердито дёрнул плечами и, строго взглянув на пришельцев, кивнул головой:

— Ступайте за мной!

Они пошли. «Моё счастье! — вздохнув, подумал Сёма,— Хорошо, что я ещё не успел дать взятку этому болвану!..» Биня был угрюм и бледен, он не мог понять, что произошло.

— Ну, слушаю,— сказал барин, выбивая прогоревший табак из трубки.— 0 чём вы там говорили?

— Мы думали,— осмелев, сообщил Сёма,— то есть мы вас не видели. И мы думали, что ото он — генерал.

— Да? — важно затряс головой барнп и довольно улыбнулся.— А генерал-то вовсе я!

И по тому, как гордо произнёс он эти слова, Сёма понял, что барину очень хочется стать генералом, но до генерала ему ещё идти и идти! «Может быть,— снисходительно подумал Старый Нос,— он писарь. Может быть...» И Сёма медленно и степенно, по-прежнему напирая на букву «эр», рассказал о судьбе Бини.

— Хорошо,— буркнул барин,— буду иметь в виду.— И, взяв со стола листок, спросил: — Фамилия, имя, отчество, год рождения, вероисповедание?..— Сёма не знал, как приступить к делу, а на него продолжали сыпаться вопросы: — Сёмейное положение, грамотность, объём груди...

Сёма лениво отвечал, с тревогой размышляя, а куда же деть деньги, если эта проклятая собака, как пазло, запропастилась. Неожиданно барип отошёл от стола, перед Сёмой что-то блеснуло, и он едва удержался от радостного восклицания. Собака! Так себе, ничего особенного, дансе не живая, но собака. Прямо на Сёму внимательными, немигающими глазами со стола смотрел толстый мопс с глупым добрым лицом и надписью, висевшей на лапах: «Жертвуйте героям войны».

Сёма облегчённо вздохнул и подошёл ближе. На голове у мопса была такая широкая щель, что в неё можно было супуть чемодан с деньгами.

— Разрешите,— обратился Сёма к барину,— пожертвовать героям?

— Прошу,— любезно согласился хозяин.

Сёма опустил в щель две бумажки, и ему показалось, что мопс подмигнул правым глазом и сморщился, будто собираясь чихнуть.