Повесть о детстве

Аптекарь устраивал по знакомству грыжу, делал желтуху, давал нюхать какие-то страшные порошки, а экзема у него получалась — па загляденье! Надо было только иметь ржавый гвоздь и баночку какой-то мази. По драл аптекарь с каждого три шкуры. Никакой совести не было у этого проклятого фармацевта. Фрайман пошёл людям навстречу, он устраивал освобождение от призыва наверняка, без боли и в два раза дешевле.

Что же делал Фрайман? Во-первых, у него была компания, во-вторых, надо было видеть этих красивых компаньонов. Говорят, что, когда бог их произвёл па свет, оп испугался, схватил вещи и спрятался в раю. Такие :>то были красавцы!

Милых молодых людей собрал Фрайман. У одного было отбито лёгкое, и он каждую секунду раскрывал рот, как щука, брошенная в миску с водой. У другого, когда оп ходил, правая нога подпрыгивала до потолка, и можно было подумать, что она хочет вырваться и убежать в другое место. У третьего было два глаза, так один смотрел па речку, а другой — в поле. Может быть, это даже удобно, но таких почему-то не брали служить...

Эти симпатичные женихи назывались «гееры». Они ходили в присутствие. А те, которые уклонялись от службы, назывались «гатееры». Они стояли. Они не ходили в присутствие. И чтобы геер пошёл за штеера, нужен был Фрайман, умеющий сторговаться и сделать дело.

Просители приходили к Фрайману, и он, как какой-нибудь большой чин, говорил:

— Предъявите ваш вид на жительство.

Внимательно изучив паспорт, он спрашивал:

— Вам отсрочку или белый билет? — И, мельком взглянув на клиента, он небрежно бросал: — Вам, кажется, будет к лицу тридцать седьмая статья!..

Затем начинался торг. Холодный и бесстрастный, сидел Фрайман, равнодушный к тревогам просителя. Медленно поглаживая усы, он говорил:

— У меня цена без запроса. И я не один. Я там мажу, и я тут мажу. И я наизусть уже знаю все статьи.

Вскоре достигалось соглашение, и один из компаньонов после ухода клиента принимался по чужому паспорту зубрить свои имя, фамилию, приметы.

...Прежде чем затеять с Фрайманом разговор относительно сына Лурии, Сёма держал совет с бабушкой и Пейсей. С бабушкой потому, что она бабушка, и с Пейсей потому, что он всё же торговый человек.

Бабушка отнеслась к его затее более чем сдержанно:

— Я бы на твоём месте не лезла в чужие дела. Тебе они много помогают?

— А ремесло откуда? — возмутился Сёма.

— Подумаешь, жара в печке! — И бабушка пожала плечами, ничего не прибавив к этой туманной фразе.

Пейся оказался сговорчивее:

— Конечно, нужно пойти к Фрайману. Он у отца покупает мясо и очень любит филейную часть,— добавил Пейся, как будто знать это Сёме совершенно необходимо.

— А много он возьмёт?

— Возьмёт? Взять нужно уметь. Два брата получили наследство, два брата и сестра. Сестра была добрая и отказалась от своей части. А братья были злые, и они погрызлись из-за её доли. Тогда раввин их помирил.

— Как?

— Он взял себе третью долю.

Сёма с удивлеиием взглянул на Пейсю. Розовая рубашка испачкалась, запылилась, и цвет её определить было уже невозможно.

— Это та самая наволочка? — спросил Сёма.

— Нет,— спокойно ответил Пейся,— это другая. Ту я подарю вам на именины.

Друзья вместе направились к Фрайману. Он встретил их вежливо, с оттенком растерянности и удивления:

— Что такое? Насчёт работы?

— Нет,— мягко ответил Сёма,— насчёт призыва.

— А при чём тут я? — возмутился Фрайман.— И потом вы же непризывной возраст!

— А если сложить вместе? — запальчиво спросил Пейся.

— Ша! — прикрикнул на него Сёма.— Дай поговорить с человеком... У нас есть двоюродный брат — дедушкиной сестры дочери сын.

— Крупное родство! — не удержался Пейся.

— Так вот,— продолжал Сёма,— как помочь?

— Он здоров? — деловито осведомился Фрайман.

Не очень.

- Язвы у него нет?

— Чего нет, того нет! — вздохнул Пейся.

— А деньги?

— Немного.

— Что же вы хотите,— удивился Фрайман,— язвы у чело-пека нет и денег тоже нет! Что же у него есть? — Он помолчал с минуту,— Как-нибудь особенно помочь я не могу. Но всё-таки... Я дам вам одно военное лицо, и пусть ваш родственник пойдёт к нему с кем-нибудь, кто знает по-русски, и скажет, что от меня. Военное лицо запишет фамилию. Гарантии я дать не могу, но может быть... Придётся всунуть в его собаку рублей двадцать.

— В собаку? — встревожился Пейся.

Но Фрайман не удостоил его ответом. На маленьком листке маклер написал адрес.

— Это в городе? — спросил Сёма.

— А где же?

Они простились. Выйдя на улицу, Сёма спрятал в карман листок и посмотрел на Пейсю:

— О чём ты думаешь?

— Я думаю, что можно взять собаку и всунуть её в трубу, или в колодец, или в яму. Но как это всунуть в собаку двадцать рублей — понятия не имею. Если б хотя бы было благородное животное, но собака?..

— Довольно! — прервал его Сёма.— Сын Лурии едет в город, и я еду с ним. Я знаю по-русски.

— Кажется, я еду тоже,— медленно произнёс Пейся, с тревогой глядя на товарища.

Но Сёма уже не слышал его. В город! В город! В настоящий город, с улицами и с копкой. Хоть на один день, хоть на один час!..

ВЕСЁЛОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ