Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

«Подготовка проводилась непосредственно советской дипломатической миссией, — это уже из мемуаров тов. Живкова. — Известные болгарские деятели были "обработаны" и во время посещений Советского Союза. [...] Моя карта была бита. Дискредитация меня и всё дальнейшее, в том числе изоляция и арест, было согласовано с Горбачевым».

Впрочем, до изоляции и ареста было еще далековато, а вот дискредитация шла полным ходом. Летом 1989-го начались манифестации, сперва умеренные, но к сентябрю уже серьезные, и безпека получала данные о том, что агитируют бузить какие-то новые, не из ее кадров люди, имеющие поддержку на самом «верху». А поскольку Григор Шопов не любил чего-то не знать, вскоре безпеке всё стало известно, информация пошла наверх, и 3 сентября на стол генералу легло письмо от генерального секретаря.

Вкратце. Тато просил дать уточнения по некоторым пунктам — а именно по фактам использования служебных обязанностей для личного обогащения, в первую очередь если счета за границей. Особо — относительно Андрея Луканова, негласно контролировавшего венскую фирму «Лотос» и с ведома тов. Младенова отмывавшего некие «черные» деньги через своего брата, посла в Зимбабве. А также — о причастности вице-премьера к негласной продаже «черного» оружия в страны Африки.

«Есть!» — козырнул Григор Шопов, и неделю спустя досье было готово. В принципе, теперь укротить «барчука» проблемы не было, однако оглашение повлекло бы реальные неприятности для Кремля, чья агентура тоже засветилась в «оружейных» сделках, — и тов. Живков просто послал документы в Москву: дескать, не трогайте, и я не трону. При всей невозможности бороться с г-ном Горбачевым Тато считал, что бороться нужно всегда.

В такой ситуации очень важным становилось успешное проведение в Софии Европейской конференции по экологическим вопросам. Тато долго и упорно добивался чести принять этот форум, стремясь показать миру, что в Болгарии всё спокойно. Однако случилось не так.

Несмотря на то что сценарий демонстраций протеста был расписан по пунктам в конторе тов. Шопова, случилось то, чего никто не ожидал. По ходу акций несколько мужчин, которых не знал никто и которых найти потом, даже при том, что фотографии сделали, не удалось, начали бить ментов. Итог: немножко крови, сколько-то побитых, арестованных и вскоре отпущенных, приватное письмо в Москву — дескать, ваши провокаторы опознаны, вязать их при вылете безпека не стала только из вежливости — и очень много крика в западных СМИ о «террористической диктатуре Живкова».

После этого — Москва восприняла намек очень всерьез — появилось «письмо в Политбюро», подписанное Станко Тодоровым, ранее премьером, но в тот момент спикером парламента, очень обиженным на Тато за понижение. Естественно, речь шла об «авторитарных методах управления страной» и «принижении роли Народного собрания».

А вслед затем, 24 октября, появилось еще одно «письмо в Политбюро» (и в ЦК), за подписью Петра Младенова. В нем говорилось о «порочности стиля работы Т. Живкова, его негативных личных качествах» и звучал призыв к руководству партии «безотлагательно заняться этим вопросом, не дожидаясь, пока займется народ». Что интересно, министр иностранных дел утверждал: «Данное письмо является финалом моей долгой борьбы с диктатурой».

В том, что текст заранее согласовали с Москвой, куда тов. Младенов вылетал летом трижды, поболтать с Горбачевым и Шеварднадзе, не сомневался никто. А после того как по приказу тов. Живкова в Бухарест была переслана Чаушеску информация агента «Заря», шоповского человека в Москве, чье имя по сей день неизвестно, предупреждающая друга Николае о «возможной опасности в ноябре или в декабре, сразу после съезда», и в Кремле об этом узнали, колесо закрутилось вовсю.

СПЕКТАКЛЬ НАЗЫВАЛСЯ «ПЛЕНУМ»

О дальнейшем можно рассказывать долго, но какой смысл? Практически все источники, включая мемуары соучастника, дипломата Вадима Терехова, фиксируют руководящую и направляющую роль «советского фактора» — посла Шарапова и полковника Одинцова, эмиссара Лубянки, буквально толкавших в спину очень боявшихся Младенова и Луканова и при этом сообщавших обо всем в Москву, давшую добро на «все необходимые шаги».