Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Впрочем, Бог с ней, со статистикой. Главное, что в конце июля, после семи недель «ударной работы», вознагражденной сотней путевок в санаторий и десятком орденов, обвинительное заключение было готово и в соответствии с законом вручено так ни в чем и не признавшемуся обвиняемому Петкову и четырем во всем сознавшимся офицерам, его подельникам, — и 5 августа процесс пошел.

Никола Петков на суде

НЕ ОБРАЗУМЛЮСЬ, ВИНОВАТ!

Судили, не спеша, но и не торопясь, целых 11 дней. С помпой. По-крупному. Мир обратил внимание, а уж в маленькой Болгарии и вовсе все взгляды, кроме навечно прикипевших к репродуктору, скрестились на зале суда, и под сурдинку правительство успевало легчайше делать всякие дела, в иных обстоятельствах не столь уж непростые.

Скажем, разрушили часовню в парке бывшего дворца «Врана», ставшего дачей тов. Димитрова, и, вскрыв могилу, выкинули невесть куда останки Бориса. Зачем? Только им ведомо, а они не объясняли. К слову, позже, уже в 1990-м, при раскопках разоренной могилы нашлась потайная ниша, а там — герметически запаянный стеклянный сосуд с бальзамированным сердцем царя и приложенным к нему актом, заверенным врачами, проводившими вскрытие.

Согласитесь, причудливо тасуется колода. Но это к слову. Возвращаясь же к делу, отмечу: нередко встречающееся в антикоммунистической литературе сравнение с «Московскими процессами» в СССР едва ли уместно. В Советском Союзе, при всей очевидной режиссуре, безусловном наличии сценария вплоть до приговоров и политической подоплеке, у очень многих, если не у всех подсудимых, вчерашних «красных бояр» и «красных бонапартов», рыльца были очень реально в пушку, по многим параметрам подпадавшем под статьи. Этого можно было не замечать, но при необходимости, копнув всерьез, заметить было несложно. Здесь же, копай не копай, человек был всегда на виду, полностью чист, и проходи процесс не в Софии 1947 года, а, допустим, в Лейпциге 1933-го, ничего кроме оправдания ему бы не светило. Ибо пункты обвинительного заключения Петков отбивал играючи.

Сотрудничал ли с «британским шпионом Гемето»? Да. Более того, был его заместителем по партии. Участвовал в подготовке «антифиловского» переворота в 1941-м, чтобы предотвратить союз Болгарии с Гитлером, а затем, когда д-р Гемето бежал в Каир, остался на хозяйстве и как мог боролся с фашизмом тут, за что и угодил в лагерь. Свидетелей полно, даже в этом зале. Что же касается сотрудничества д-ра Гемето с сэрами, имеет смысл напомнить, что он, бежав в Каир, возглавил одно из крыльев антифашистского Резистанса — кстати, как и тов. Димитров в Москве, — и вернулся в Болгарию героем. А насчет «шпиона», дескать, ничего сказать не могу; знаю только, что он действительно ориентировался на UK — точно так же, как «красное» подполье ориентировалось на СССР. Да и не думаю, мол, что Москва порекомендовала бы меня ему на замену, считай она меня шпионом.

«Выступал ли при фашизме против БРП и Отечественного Фронта?» Нет. Напротив, первым, даже раньше эсдеков, поддержал Отечественный Фронт, когда все остальные шарахались от него, как от чумы, и сделал всё, чтобы под крыло Фронта, хотя он и «красный», стягивались все нормальные люди.

«Поддерживал ли, будучи министром, контакты с представителями враждебных государств — США и Великобритании? Передавал ли им какие-либо сведения, содержащие государственную тайну?» Да. Как министр был обязан и передавал — руководству Союзной контрольной комиссии, контролировавшей работу кабинета и включавшей как англичан и американцев, так и русских. Точно так же, как и все остальные министры, включая коммунистов.

«Информировал ли о положении дел в Болгарии какие-либо зарубежные партии, настроенные враждебно по отношению к коммунизму? Получал ли от них информационную и материальную помощь?» Да, как лидер партии, входящей в Социнтерн, информировал и получал. Точно так же, как руководство БРП, входящей в Коминтерн, информировало ВКП(б) и получало все виды помощи от нее. Но, в отличие от БРП, рекомендациям братских партий следовал или не следовал по ситуации, в интересах Болгарии, а не брал под козырек.

И дескать, да, безусловно, все инкриминируемые статьи в «Народно земеделско знаме» отражают мое видение ситуации; писал их, основываясь на принципе свободы мнения и слова, которые признают и коммунисты — или, по крайней мере, не говорят обратного.