Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Запросили Москву. Москве, в лице тов. Молотова, понравилось. А вот в лице тов. Сталина, зрившего в корень, — не понравилось, и 10 июля тов. Димитров сообщил тов. Костову: «Наш "большой друг" категорически не согласен. Считает, что Оббов — пустышка, а за Петковым большинство. Обращает серьезное внимание на то, что еще не сделано необходимое для их разоблачения внутри страны и за ее пределами. Убежден, что отстранение Петкова и его товарищей представит их за границей как мучеников и людей, борющихся за свободы в стране. Настойчиво советует проявить осторожность. Вопреки моему разъяснению, "большой друг" твердо остался при своем мнении и еще раз подчеркнул свой совет».

Никола Петков

ЕВРОПА НАМ ПОМОЖЕТ!

Против «инстанции» не попрешь. Начали уговаривать Петкова, но тот, будучи в курсе мнения Штатов, уперся. Только собственный Союз, только самостоятельное участие в выборах, и, в случае победы, вопросов нет, готов оставить БРП три любых портфеля на выбор, кроме МВД. Точка.

Точнее, тупик. 19 июля Москва предписала «прекратить переговоры и допустить сепаратное участие группы Петкова в выборах», а 26 июля Петков, заручившись поддержкой министров-эсдеков, потребовал отсрочить выборы (чтобы крестьяне вернулись с полей) и провести их под контролем Союзной контрольной комиссии (чтобы без фокусов). Поскольку же генерал Бирюзов, назвав поступок «непатриотичным», отказался выносить вопрос на обсуждение в Комиссию, 31 июля взбунтовавшийся министр подал в отставку и начал лепить собственный блок.

Нельзя сказать, что «красные» такого не ожидали — домашняя заготовка на сей случай у них, конечно, имелась. Выразив возмущение «самодурством» шефа, ручная фракция БЗНС 5-6 августа провела съезд и, объявив, что действует от имени всей партии, с подачи тов. Костова определила в новые шефы наконец-то дождавшегося своего часа Александра Оббова.

И всё бы ладно, однако в ответ в отставку подали министры-эсдеки, и хотя их тут же заменили послушными, замена была явно неравноценна: новенькие на их фоне были никем. А «протестанты», присоединившись к Петкову, 15 августа озвучили общую избирательную программу — вполне нейтральную, но с обвинением БРП в нарушении демократических свобод.

Казалось бы, какие проблемы? Допускать кого-то к выборам или нет, решало правительство, а оно вполне могло принять меры. Выше его был только Бог — впрочем, и Комиссия тоже, а там обсуждение было бурным. Американцы не отрицали, что симпатизируют БЗНС, за которым большинство населения, но не отрицали и того что БРП — как лидер Сопротивления — одна из двух «самых главных» партий страны, а значит, имеет право на «повышенную квоту» в будущем кабинете. При этом, как считал м-р Роберт Барнс («партию» г-на Оббова, как и «партию» г-на Нейчева, он рассматривал как симулякры, не представляющие ни БЗНС, ни эсдеков), не допускать к выборам демократов тоже нельзя и запрещать свободу агитации очень неправильно. И вообще, Закон о выборах — «технология подтасовок», против чего советская сторона, конечно, возражала, но вяло.

Назовем кошку кошкой: если связи д-ра Гемето с Лондоном сомнений ни у кого не вызывали, то Николу Петкова в этом никто не обвинял. Во всяком случае, пока. И тем не менее играл он явно на лапу Западу, причем, видимо, по договоренности, поскольку в унисон ему, даже в тот же день, отмены выборов потребовал и м-р Барнс. «Правительство США не может не видеть фактов, говорящих о том, что элементы меньшинства, находящиеся у власти в Болгарии, в настоящее время прилагают усилия, применяя силу и запугивание, для воспрепятствования принятию эффективного участия в предстоящих выборах большой демократической группы контингента избирателей», — заявил он.

Это уже относилось не к Софии, но к Москве, всё прекрасно понявшей и ответившей более чем адекватно: сразу после спича м-ра Барнса генерал Бирюзов официально сообщил премьеру Георгиеву, что советское правительство намерено восстановить с Болгарией полноценные дипломатические отношения — в сепаратном режиме и не дожидаясь мирного договора.