Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Владыка Стефан, не поладив с новыми властями на предмет разного понимания гуманности, был смещен и умер под домашним арестом. Княгиню Евдокию и царицу Иоанну, помотав нервы, отпустили с миром. Сегодня в Израиле им, как и царю Борису, установлены памятники, а Димитру Пешеву вдобавок посвящено отдельное дерево на Аллее Праведников, — а шествие 24 мая, которым болгары по праву гордятся, более сорока лет считалось исключительной заслугой «красных» и лично тов. Живкова, как известно, скончавшегося, как и владыка Стефан, под домашним арестом.

А в целом, как бы то ни было, к настоящему моменту умерли все.

Часть 5. КРАСНОЕ НА КОРИЧНЕВОМ

СЕАНС ОДНОВРЕМЕННОЙ ИГРЫ

Между тем события развивались в нехорошем для Рейха ключе, и Курское сражение, развернувшееся почти впритык к падению дуче, не радовало тех, кто сделал ставку на Берлин. Тем, кому терять было нечего, оставалось надеяться, а менее привязанные к фюреру искали варианты.

Естественно, в Софии оживилась «лояльная оппозиция». Никакого подполья, разумеется, и вообще всё строго в рамках закона, но самый смелый «конституционалист», Никола Мушанов, загремел с трибуны яростной медью и начал открытые консультации со всеми, кто не любил «партию власти», но при этом опасался «красной» угрозы. На его просьбу об аудиенции Дворец, к возмущению премьера, отказом не ответил, уточнив только, что «Его Величество до сентября не имеет времени».

Оживилась и оппозиция «не совсем лояльная», то есть не лояльная, но и не подпольная. В самом начале августа ее лидеры, включая «звенарей» и «оранжевых» Николы Петкова — членов Отечественного Фронта, передали Борису коллективное письмо, призвав главу государства правильно оценить реальность и нормализовать отношения с противниками Рейха, выйдя из «символической войны» с Англией и США.

При этом, однако, «красным» подписать не предложили, и БРП обиделась. Ибо получалось, что ни ее, ни Отечественный Фронт всерьез не воспринимают даже как бы союзники и есть опасность остаться на бобах, поскольку на самом деле Фронт, поданный «инстанции» как великое достижение, представлял только саму БРП. И узнай «инстанция», что ее дурачат, последствия могли оказаться крайне нежелательными. Поэтому из Москвы пришли раздраженные инструкции, и нелегалы принялись наверстывать. А не наверстывалось. Ни одна партия на очередной призыв не отозвалась.

Пришлось хитрить. Уговорили примкнуть «очень левого» меньшевика Григора Чешмеджиева, никак своей партией ни на что не уполномоченного, и философа-индивидуалиста Димо Касазова, сменившего к тому времени десяток ориентаций, после чего 10 августа объявили о рождении Национального комитета Отечественного Фронта, якобы с участием меньшевиков и широкой общественности.

Для доклада в Москву инсценировочка на первое время сошла, там похвалили, однако реальной деятельности, не считая пары воззваний, дублирующих воззвания коммунистов, естественно, не было никакой. Просто фасад — исключительно для «инстанции» и для англосаксов, чтобы СССР было на что ссылаться.

А вообще, изучая сюжет, поневоле приходишь к выводу: единственным человеком в Болгарии лета 1943-го, более или менее представлявшим себе, что делать и куда идти, был Его Величество. Никаких записей, никаких протоколов, но... Как писал Джошуа Кемпбелл, «в конце июля англичане в Каире представили д-ру Димитрову ("Гемето") некоего Шоламана Сулейманлы, турецкого коммивояжера, за неделю до того побывавшего в Софии. Спустя два дня д-р Димитров в очередном выступлении по радио, упомянув судьбу евреев Болгарии, высказал мнение, что болгарская монархия "имеет перспективы, а лично Бориса не следует полностью отождествлять с кликой Филова"».

Учитывая, что ранее д-р Гемето критиковал царя крайне резко, факт, согласитесь, любопытный. А еще через несколько дней, 4 августа (опять забавно), Его Величество встретился с послом Швейцарии, явившимся в компании экс-премьера Георгия Кьосеиванова. Детали беседы никому не известны, но тот факт, что Кьосеиванов — убежденный «англофил», до упора стоявший против Тройственного пакта, знала вся София. Пресса мгновенно задалась вопросом: а не намечается ли крутой разворот?

Ничего удивительного в том, что Берлин встревожился. 9 августа херр Бекерле передал царю срочный вызов в Вольфшанце — «для серьезного разговора». 14 и 15 августа состоялись две беседы. Согласно сухому протоколу, Гитлер требовал взять под контроль итальянскую зону, Борис не возражал. А вот послать войска на Восточный фронт и вернуться к вопросу депортации — категорически нет.