Поцелуй Зимы

Я стала внимательнее высматривать нужный дом.

– И столько уже повидал, на целое кино хватит…

Впереди показалась моя школа. Почти приехали. Тут водитель снова глянул на навигатор и развернулся. Я изо всех сил замахала руками в сторону бело-коричневого здания с вывеской «Гимназия».

– Ты немая, что ли? – снисходительно улыбнулся водитель и оглянулся, готовясь вписаться в поток машин. – Да знаю я, что ты мне показываешь. Поворот просмотрел. Скоро будем.

Лестер предупреждал меня. Сейчас я удобная мишень. К тому же одна, без защиты.

Мужчина кинул на меня обеспокоенный взгляд и вдруг тихо сполз с сиденья.

– Свят, свят, свят. Пресвятая Дева Матерь Божья, спаси и сохрани!

«Руль!» – выдохнула я, забыв про голос, и закашлялась. В голове возникла такая четкая картинка аварии, что я могла сказать, где окажется размозженная голова водителя, когда мы перевернемся.

Я схватила его за плечо и, сама не сознавая, что делаю, послала приказ сквозь желейные руки.

– Пресвятая Владычице… убогих заступница, печальных утешение… – шептали потрескавшиеся губы мужичка, но пальцы его послушно сомкнулись на руле.

Сотрясаясь всем своим круглым телом, он вырулил на обочину и заглушил мотор. Я с усилием повернула голову. Запястье водителя пересекала белая линия, уходящая под полосатый рукав мятой рубашки. Мышцы непроизвольно дергались.

«Лестер, если ты ждешь подходящего момента, то он наступил», – отчетливо произнесла я про себя, но кроме собственного голоса в голове ничего не услышала. Положила на приборную панель сложенную купюру и на несгибающихся ногах выбралась из машины. Та тут же с визгом снялась с места.

Я огляделась. У дороги жались ларьки с мороженым, вдали виднелся крошечный парк. Родное Марьино. Почти дома. Я заглянула в темнеющее стекло одного из ларьков и встретилась взглядом со своим отражением. Ни горящих глаз, ни перьев в волосах. Чего он испугался?

Стекло передо мной дрогнуло и опустилось, в нем показалось круглое женское лицо.

– Мороженого, девушка?

Я покачала головой и побрела в сторону многоэтажек.

* * *

Лестера дома не было, зато мама дожидалась меня чуть ли не с рассвета. Убедившись, что я не голодная, она принялась распекать меня на все лады: не позвонила, шляюсь где попало, так и не нашла свои вещи в аэропорту («Не нашла же? Вот я так и думала!»). Наум, с опозданием выбравшийся из моей комнаты и потягивающийся со сна, лениво поддакивал ей важным «Умм». Я наклонилась к нему, втайне опасаясь, что он зашипит, как Мася, но кот привычно растянулся у моих ног, не прекращая издавать утробные звуки, и подставил мне грязно-белое пузо со свалявшейся шерстью.

Хоть кто-то меня не боится.

Улучив момент, когда поток причитаний иссякнет, я юркнула в комнату. Под дверью тут же послышалось возмущенное мяуканье – пришлось впустить старого скрягу.

На столе меня ждала сложенная вдвое записка. Стоило развернуть ее, как к горлу взвился поток прохладного воздуха.

На бумаге округлым почерком с завитушками было выведено: «Наслаждайся реальностью, моя радость. И постарайся не разрушить ее до основания. Ты не такая плохая, как думаешь. Скоро появлюсь…»

Я скомкала бумагу и плюхнулась на крутящийся стул. Странно, что он солнышко не пририсовал в конце предложения. Или смайлик.

На столе по-прежнему лежали пыльные учебники – отголоски реальности, ради которой я вернулась. Вот он, путь к нормальной жизни, бери да делай. Подготовься к ЕГЭ, сдай экзамены, поступи наконец в институт. Подумаешь, чуть отвлечешься зимой, устроишь пару снегопадов. Или заморозишь насмерть пару людей.

Пальцы привычно легли на фотографии под учебником. Даже не глядя на них, я могла точно сказать, кто там изображен. Крестьянка, маленькая девочка в венчальном платье матери, младенец, завернутый в кружевную пеленку. Фотография Эдгара лежала последней. Я вытащила ее из стопки – потертую, с потрепанными краями.

Я теперь, как ты.

Мгновение я вглядывалась в знакомое до боли лицо и вдруг поняла, что на самом деле давно все решила. В тот момент, когда Хельга протолкнула руку в тощую грудь Лестера, я уже знала: я ни за что не стану такой, как она.

Лучше умереть.

Оглушенная этим осознанием, я некоторое время сидела молча. Потом встала, вытащила из шкафа первую попавшуюся футболку с голубыми цветочками, нашла в прикроватной тумбочке свой старый мобильник, подзарядила его и, повинуясь мрачному настрою, вернула на палец кольцо Эдгара.

Прокашлялась, проверяя, что голос на месте.

– Мам, мне нужно кое-куда съездить. Я быстро!

Себе я помочь уже, видимо, не смогу. Так хотя бы попытаюсь исправить то, что натворила.

* * *

До танцевальной студии я добралась на такси. Слава богу, водитель все время молчал, а я упорно не смотрела на дорогу, чтобы не выкинуть еще какую-нибудь глупость.