Поцелуй Зимы

Меня окутало облако сладкой мути. Ликер? Джин? Я совсем не разбиралась в алкоголе, но даже мне было очевидно, что Антон пьян. Он навис надо мной, цепляясь за стену. Ноздри раздувались, как у разъяренного быка, глаза почернели. Еще немного, и он меня силком отсюда потащит.

Я неуклюже поднялась и прошла мимо, стараясь незаметно одернуть футболку. Завтра он проспится, я найду свой блокнот и…

– Кошек не трожь! – донеслось вслед.

Да что с ним такое? Вместо того чтобы вернуться к себе, я двинулась на кухню. Ужасно хотелось пить.

Стоило мне открыть холодильник, как на пороге снова вырос Антон.

– Я знаешь, о чем думаю? – Он нетвердым шагом подошел ко мне и завис позади открытой дверцы. – Это каким надо быть вшивым человеком, чтобы сначала крутить с кем-то амуры, а потом его прикончить?

Холодный воздух медленно полз по лицу и плечам, но внутри меня было в тысячу раз холоднее. Лестер все ему выложил.

Я тебя все-таки закопаю, волшебник хренов.

– Не зря Хельга тебя выбрала, – напирал Антон. – На этой службе совесть не нужна. Зато вкус к боли…

Если не реагировать, он, может, и отстанет. Я потянулась за графином и сделала глоток. Вода пролилась в живот ледяным потоком.

– Молчишь. А ведь никто не будет служить Зиме задаром. Никогда об этом не думала?

Я захлопнула холодильник, стараясь дышать ровно. Мы стояли лицом к лицу, и я почти радовалась тому, что сейчас произойдет.

«Чего ты хочешь?» – произнесла я беззвучно.

Антон неприятно усмехнулся.

– А чего все от вас обычно хотят?

Рука взлетела к его лицу прежде, чем я поняла, что делаю. Антон опередил меня – схватил за запястье, сжал так, что онемели пальцы. Сердце подскочило к горлу, я дернулась, но тут крошечная часть сознания шепнула: «Бейся». Эта часть знала, что делать. Игнорируя боль, я впилась в его запястье второй рукой. Холодный пар ринулся сквозь меня, перетек в пальцы и проник в податливую мякоть тела передо мной, сворачиваясь в ней отвратительной змеей.

Антон зажмурился и зашипел сквозь зубы, но не отпустил меня, а лишь немного ослабил хватку.

Тут черный комок метнулся мне под ноги, норовя вцепиться когтями. Резкая боль у колена вспыхнула и погасла – мне хватило одного взгляда, чтобы кошка, обмякнув, сползла на пол. Та часть меня, что сотворила это, знала – сияющий золотой шарик, что заставлял кровь толчками разливаться по крошечному тельцу, померк навсегда.

– Сметана! – Выпустив меня, Антон кинулся к неподвижной кошке. – Вставай, милая! Ну!

Из коридора с надрывным мяуканьем показалась Мася.

– Твою мать! – Антон всем весом осел на пол, вцепившись в повисшую вдоль тела раненую руку. Широкая белая полоса пересекала предплечье и тянулась до самой кисти.

Я опустилась рядом с ним на колени.

«Вызвать «скорую»?» – буквы вышли наспех написанными гуашью прямо на плитке. В груди привычно хрустнуло, но мне было все равно.

– Держи. Свое. Волшебство. От меня. Подальше, – вбирая в себя воздух короткими глотками, с трудом проговорил Антон.

Он сжал плечо. Мышцы все равно дергались, будто кто-то тянул их за ниточки. Я хотела коснуться его, но Антон мотнул головой.

– Завтра утром. Езжай к маме. Осенью найду. Пока. Уходи. За себя постоять. Сможешь. А нет. Так я все равно. Бесполезен.

Бесконечное мгновение мы смотрели друг на друга. Потом я поднялась и, не оборачиваясь, вышла из кухни. Слезы капали на футболку, но я их не замечала. Антон прав. Всем вокруг от меня худо. По моей вине погиб Костя, я усыпила Ваню, убила кошку и ранила человека, который меня спас. Неудивительно, что Хельга выбрала меня – я и без ее волшебной силы была ходячей катастрофой. Стоило ли возвращаться в реальность, чтобы в этом убедиться?..

Ответа у меня не было.

Глава 11

Вера, 7 лет

Я плохой человек. Я всегда это про себя знала и, как могла, скрывала от окружающих. Мне не было жаль Колобка, Белоснежку, Гензеля и Гретель, я не сочувствовала далматинцам, которых собирались пустить на пальто, не переживала за Ассоль, которая, может, и вовсе не дождалась своего капитана, а просто сошла с ума.

В первом классе нам рассказали о подвиге Зои Космодемьянской, а я смотрела на благоговейные лица одноклассников и думала: неужели они не видят, что нет здесь никакого подвига, а только одна недальновидность? Я подняла руку и спросила об этом учительницу. Наша классная уже готова была выдать заготовленную фразу, но я спешно добавила: