Поцелуй смерти

Длинный водопад его прядей стал раскачиваться вверх и вниз, открывая грубый рубец, где был когда-то второй глаз. Только когда Никки сверху и в определенной позе, удавалось мне иногда видеть целиком его лицо. И я научилась ценить эти моменты. Я видела, как он сосредоточен, этот далекий взгляд, обращенный внутрь, когда он старался продлить, затянуть невероятное и восхитительное, что творило его тело внутри меня.

Он посмотрел на меня, увидел меня. Улыбнулся свирепо и сказал хриплым от напряжения голосом:

– Слишком ты в самоконтроле. Не справляюсь с работой, значит.

Не знаю, что бы я ответила, но он резко ускорился, быстрее, сильнее… Но скамейка была слишком узкой, слишком жесткой и вообще никак не подходила для такой молотилки. И он переключился на вращение бедер, поглаживающий ритм, еще раз свидетельствуя, что умеет танцевать, даже со мной, лежащей на спине. Оргазм был мягче, чем если бы он просто меня оттрахал прямыми движениями. Скорее он нарастал как клиторальный, отчего я и почувствовала его приближение.

Голосом, выдающим напряжение от сохранения позиции на скамейке, напрягая руки, которыми держалась, я сумела сказать:

– Уже скоро.

– Отлично, – ответил он, но глаз у него закрылся, больше он на меня не смотрел.

Снова его лицо приобрело то выражение самопогруженности, но закрытый глаз означал, что он сражается с собственным телом, старается продлить этот чудесный танец, этот ритм кружения, сдержаться, пока я под ним не кончу, стараясь не снизить темпа движения и не потерять концентрации, вот не сейчас, когда столько было им проделано работы, чтобы подвести нас обоих к этому моменту.

И между двумя движениями меня поймал оргазм, бросил в крик, в судороги. Руки на скамейке дергались и боролись, потому что они хотели взметнуться и оставить на его теле следы наслаждения.

– Господи! – заревел его голос.

Он последний раз вдвинулся изо всей силы, да так, что я снова крикнула, и не могла решить, то ли это новый оргазм, то ли окончание прежнего.

Он рычал на меня, лицо его стало диким, глаз львино-оранжевым, человеческое спадало с него, трясущегося и рычащего надо мной. Последний раз дернулось его тело от плеч до бедер, снова я вскрикнула, потому что в этой дрожи он вдвинулся еще один, последний раз.

И он полусвалился на меня, уронив голову так, что пряди щекотали мне лицо. Я видела, как бьется бешеный пульс у него на шее, как колотится надо мной сердце. Он сказал рычащим шепотом:

– Ты не стала питаться.

И он был прав, я не напитала ardeur. Я забыла, что за этим мы и занимались любовью.

Он все еще был во мне, легкая испарина выступила у него на груди и на животе, руки мне дали знать, что я уже очень давно держу эту позицию, и успокаивающаяся радость от этого прекрасного секса еще пропитывала меня целиком. Все, что я смогла сказать:

– Ох ты черт!

Тогда он засмеялся, но так как он еще был во мне, твердый, то я снова задергалась и чуть застонала, рассмеявшись вместе с ним. Мы смеялись и подергивались, стараясь не свалиться с этой проклятой скамейки, а мне все равно еще надо было питаться.

В конце концов он поднял меня, обняв, снова прижимая к себе, и я обхватила его талию своими непослушными ногами. Мы продолжали обниматься, лица совсем рядом. И на лбу у него тоже выступила испарина.

Голос его все еще был хриплым, глаз – львино-оранжевым.

– Мне приятно, что ты от удовольствия забыла про ardeur.

Я улыбнулась, обнимая его, сомкнув руки сзади на шее.

– Ты был великолепен.

Он усмехнулся – чуть оскалил зубы. Как кошка, когда ворчит.

– Никогда так хорошо ни с кем другим не получалось.

– Потому что тут ты соревнуешься с другими?

– Это, а еще – никогда не было ни одной, которая бы так любила секс, как ты. Приходится от тебя не отставать.

Я его обняла крепче, ногами все еще держа вокруг пояса. Его ладони поддерживали мне ноги и зад, но держал он меня легко. Хотя пот высыхал на его теле, а дыхание еще не успокоилось, держал он без напряжения. Он может небольшой автомобиль выжать на руках, но все равно это впечатляло.

– Аналогично, – сказала я.

Он снова улыбнулся:

– А питаться тебе все равно надо.

– Бог сказал, что пришлет Этана или Домино. Позовешь кого-нибудь из них?

Он мотнул головой:

– Нет.

Я сделала большие глаза:

– Ты готов снова?

– Я же лев, Анита. Дай мне минуту – и да.

Я слегка нахмурилась:

– А это не слишком короткий период восстановления для тебя?

– Обычно есть очередь, – сказал он, – так что я освобождаю дорогу, обычно для Натэниела.

Я улыбнулась:

– Он и сам уступает часто.

– Он любит смотреть, – ответил Никки и встал – вместе со мной, обвивающей его.

– Ну ты меня поразил, – сказала я. – Сама я вряд ли еще могу стоять.

– У тебя в кровати я не самый большой, не самый гибкий, не мультиоргазменный, у меня нет веков практики, я даже не самый выносливый. Натэниел и Жан-Клод – вот кто поражает. – Он встал, сняв нас обоих со скамейки, и двинулся в сторону душевых. – Но я силен, я умею драться, и время восстановления у меня по сравнению с другими действительно отличное. Дай мне еще пару минут, и я тебе это докажу.