Читаем Постчеловек: глоссарий полностью

См. также: Океаническая гуманитаристика (Blue Humanities); Леса; Постледниковое; Море головокружения (Vertigo Sea).

Дженна Сутела(Перевод Елены Глуховой)<p id="x36_x_36_i0">Гиперсоциальное</p>

Термин «гиперсоциальное» появляется в финале памфлета Жана Бодрийяра «В тени молчаливого большинства, или Конец социального». Там описывается то, что Бодрийяр называет «гиперреализацией социального», то есть его преображение из референта в модель (Baudrillard, 1983: 85; Бодрийяр, 2000: 93). В антигуманистической постмодернистской философии Бодрийяра социальное означает не универсалию, а наделено лишь «эфемерным существованием», проваливаясь между домодерными и постмодерными обществами. То есть «обществами, которые обходились без социального» и функционировали посредством «символических структур взаимных обязательств», и обществами, находящимися в процессе завершения социального – «они хоронят его тем, что оно в них симулируется» (Ibid.: 67; Там же: 74). В модерных обществах социальное выражало «динамическую абстракцию», основанную на гипотезе существования «социальных отношений». Оно работало на «функциональную интеграцию остатков» (тех, кто был «исключен» и взят на попечение государством модерна) и функционировало как «место конфликтов и противоречий истории» (83; 91). Таким образом, модерное представление о социальном подразумевает «основание реальности», произведенное «централизованным пространством перспективы», которое дает «место эффектам истины и объективности» (68; 75). Таким образом, для Бодрийяра «социальное умирает в пространстве симуляции», там, где «реальное и рациональное… неразличимы», где «нет даже и вхождения моделей в реальность», а есть «мгновенное, осуществляющееся здесь и теперь преображение реального в модель» (83; 92–93). Подобно гиперреальному, упраздняющему реальность, гиперсоциальное упраздняет социальное, «но это упразднение не является грубой деструкцией. Оно выступает возведением реального в ранг модели» (84; 93). Таким образом, гиперсоциальное указывает на превращение социального из референта в модель, оно задействует стратегию «разубеждения в возможности хоть какой-то реальности», которая «подавляет реальность тем, что заставляет ее постоянно разрастаться, становиться гиперочевидной и, однако, навязывать себя снова и снова»; она «упраздняет всякое различие между ней и ее репрезентацией» (85; 93–94). Одним из последствий этой новой конфигурации для Бодрийяра стало то, что гиперсоциальное положило конец «социалистической иллюзии», этой идее о том, что существует «настоящая» социальность, скрытая социальность», которая может обосновать социализм как «оптимальное коллективное управление потребительной стоимостью людей и вещей» (80; 88). В то время как Маркс мечтал о повторном поглощении экономического «(улучшенным) социальным», то, с чем мы имеем дело у Бодрийяра, – это повторное поглощение социального «(ухудшенной) политической экономией – просто-напросто управлением» (81; 90). Следовательно, для Бодрийяра гиперсоциальное – это оборотная сторона социализма, то есть это кульминация процесса, посредством которого социальное сначала упразднило политическое, а затем, вместе с гиперсоциальным, было вновь поглощено экономическим (81; 90).

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги