Читаем Постчеловек: глоссарий полностью

Но прежде, чем мы опустимся ниже субъектного уровня к тренировке и политической физиологии, нам придется отметить дополнение к ней в сверхсубъектном материалистическом объяснении афинской внешней политики, предложенном известным марксистским историком Дж. Э. М. де Сент-Круа. В «Истоках Пелопоннесской войны» (1972), а затем и в книге «Классовая борьба в древнегреческом мире» (1981) Сент-Круа указывает, что геополитическим ключом для перехода от афинской демократии у себя дома к «Афинской империи» после Персидских войн стал порог производства человеческой энергии, получаемой за счет потребления зерна. Сент-Круа использует этот аргумент, чтобы ослабить идеологические объяснения афинской внешней политики: «Я… объяснил, почему Афины в силу своего уникального положения импортера зерна исключительных масштабов перешли к политике „военно-морского империализма“ с целью обезопасить пути своих поставок» (Ste Croix, 1981: 293). Особенности афинского варианта актуализации геогидробиополитической множественности есть то, что избавит нас от идеологических проклятий в адрес предполагаемой афинской «жажды власти». Как указывает Сент-Круа, военные корабли на весельном ходу имели меньший радиус действия, чем парусные торговые суда, способные черпать солнечную энергию в форме силы ветра, вызванной разницей температур суши/моря и водных течений, порождающей воздушные потоки (Ste Croix, 1972: 47–49; см. также Gomme, 1933). Так что афинские демократы нуждались в сети дружественных государств, чьи порты могли предоставить питание и отдых гребцам их трирем. То есть, используя нашу терминологию, пополнить запасы биологических преобразователей солнечной энергии трирем как «движимых человеком торпед» (Gabrielsen, 2001: 73). Недавно опубликованная исследовательская статья, соединяющая геогидросолярные измерения множественности с биотехническими и более традиционными общественно-политическим аспектами, ставит вопрос так: «Понятие талассократии (морской мощи) предполагает интенсивную военно-морскую деятельность, прежде всего для того, чтобы защитить существующие базы и приобрести новые, а эта последняя, в свою очередь, требует распоряжения огромными материальными и финансовыми ресурсами» (Ibid.: 74). Принимая эту точку зрения, мы можем понять сверхсубъектный и антиидеологический материализм ключевого отрывка из Сент-Круа:

«Весь образ жизни Афин был посвящен этому, и то, что часто осуждается как простая алчность и жажда власти современными учеными, испытывающими антипатию к Афинам, обостренную тем, что они продвигали демократические режимы в государствах, находившихся под их контролем и влиянием, в реальности было неизбежным следствием такого образа жизни».

Ste Croix, 1981: 293; курсив мой.

Но мы не можем ограничиться лишь тем, что поднимемся над субъектностью, мы должны рассмотреть и то, что находится уровнем ниже. Истолкование Макниллом политических последствий военной солидарности, установленной при помощи тренировок, выводит нас на досубъектный уровень, дополняя надсубъектный геоматериализм Сент-Круа. Макнилл пишет: «Афинский флот развил мускульную связь у части населения, в пропорциональном отношении большей, чем та, что когда-либо сражалась в составе спартанских фаланг» (McNeill, 1995: 117). Более того, «чувства, возникавшие при совместном движении в унисон, подкрепляли идеи свободы и равенства перед законом… Мускульная основа таких эмоций также объясняет, почему права свободных и равных граждан были распространены только на активную в военном отношении часть населения» (Ibid.: 118).

В этой статье мы предложили версию постгуманизма, рассмотрев над-, под- и околосубъектный уровни. Уровень «над» – это сверхсубъектная геополитика Сент-Круа, уровень «под» – досубъектная, навязанная тренировками, эмоциональная солидарность у Макнилла, а около – прилагающиеся к субъекту биотехнические ассамбляжи Габриельсена (трирема как «управляемая человеком торпеда»). Таким образом, мы очертили измерения геогидросолярнобиотехнополитического множества, выраженного в военно-морской демократической империи древних Афин.

См. также: Политические тела; Капиталоцен и хтулуцен; Геополитика; Медиаприроды; Некрополитика.

Джон Протеви(Перевод Ольги Чумичевой)<p id="x33_x_33_i0">Геомифологии</p>
Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги