Post scriptum

В одном монастыре жил черный кот,
И так его любил честной народ,
Что называл кота архимандритом
И почитал его всемирно знаменитым…

И вот в сей монастырь спешит
Владыка – сам седой архимандрит…
Он о коте, конечно же, всё знал
И, увидав игумена, сказал
Со скорбью в голосе, смиренно и печально:
«Скажи мне, о ученый иноков начальник,
Как же ты мог, отец, благословенье дать
Народу так кота именовать?»

Отец игумен говорит в ответ на это тихо:
«Не мы в том виноваты, о Владыко,
Но мыши, ибо не дают они монахам
Заснуть, охваченным невероятным страхом.
И столько развелось мышей, что только кот
Способен защитить от них народ
И просфоры спасти от оскверненья,
Уже готовые для приношенья…»

Владыка на игумена с любовью
Взглянул и молвил с бесконечной болью:
«Ну что же, называй кота архимандритом,
Но только не зови его… митрополитом!»

Август 1995 года

Евгений Ламзин [65] Меандры (фантастическая поэма)

Посвящается Елене Александровне Яновской

Je ne sais pourquoi
Mon esprit amer
D’une aile inquiète et folle vole…[66]

P.Verlaine

Вступление

О днообразный шум города редко нарушает пронзительный крик. А потом снова нарастает страшный гул, который невозможно разделить на отдельные звуки. Ни вопли радио, ни звон трамваев, постепенно изгоняемых из города, ни грохот подъемных кранов не в силах разбить эту стену, не стихающую и огромную. А она – растет и растет…

Когда же конец? – крикнул кто-то, но и крик этот не был никем услышан. Хотя почему-то всем показалось, что кто-то раздельно произнес: «Нет конца!»

И в это время, как бы назло этому неприятному голосу, над домами пролетела Сиринга[67], меандрами рассыпая следы над городом.

Мало кто разобрался в том, что это была нимфа. Искушенные жители Великого города говорили об атмосферных явлениях и космических спутниках. Бредили они автоматическим регулированием и парапсихологией, обсуждали выборы во Франции, писали об экономической реформе. Поэтому появление феи не произвело сенсации, не было замечено публикой и не вызвало интереса отучившейся говорить прессы. Мало кто понял, что это была нимфа[68].

Но те, кто поняли это, услыхали тихий звук лютни и благоговейно следили за гаснувшими в закоулках меандрами…

Стена рухнула…

I

Рассыпблись над Чистыми Прудами меандры. Там, в месте когда-то известном и теперь забытом, за мертвыми щитами каменных домов доживало свой век сооружение, названное бумагами строением № 3 и бывшее последним в Великом городе деревянным домом с всего лишь одной квартирой[69]. Лица сменялись в ней как стекляшки в калейдоскопе, успевали только кивнуть головами и оказывались в новых домах, стоящих далёко-далёко и безнадежно друг на друга похожих.

Сменялись в ней лица, но все-таки в одной комнате оставались одни и те же.

В этой комнате днем оставался один Рыжий кот, самый старый и мудрый из всех котов, живущих на свете.

Величественно он сидел на спинке кресла и смотрел в окно, потом вздыхал, как часто вздыхают старики, отправлялся вглубь комнаты и ложился на диванные подушки. Мрачно смотрели книги в кожаных, картонных, лидериновых переплетах и просто без переплетов, брошенные бумаги создавали невообразимый беспорядок, повсюду валялись папки, тетради, конверты, а с портрета, висевшего в углу, смотрела какая-то вовсе коту неизвестная старуха. Обои свисали клочьями, на потолке виднелась паутина[70].

Всё это показалось бы непосвященному очень мрачным и отвратительным даже, но кот привык к такой обстановке и, наверное, испугался бы, оказавшись в квартире с полированной мебелью и трехногими табуретками[71].